ещё столь далёкой и загадочной вехой познаний благодати счастья и любви!
Глава V
Неумолимо, действенно и верно, точно по неустанному наитию вездесущих богов, минуло два года. И в античной размеренной вехе в приближении как уходящего столетия, так и собственного правления упорядоченного календарного трона, уже вовсю испуская свою могучую прыть, маячил девяносто восьмой год нашей эры. Маячил, предаваясь пейзажным красотам и манящей прохладе предзимней поры. В это же самое время, повсеместно с остальными жителями необъятной римской империи ощущая сладостное и вполне мирное течение временной жизненной грани в вечном славном городе с благоговейным терпением выдержанностью и надеждой, заканчивал своё непростое обучение молодой красавец-римлянин Владиус. Через весьма непродолжительное время юноше предстояло, как и ранее было предписано им же по собственной воле, отправиться обратно в далёкую и родную провинцию Британия для прохождения службы. Владиус с неистовым внутренним нетерпением горячо ожидал новый жизненный вызов. Ожидал как по причине уже весьма надоевшей ученической доли, к счастью, разбавляемой временами иными аспектами столичной жизни, так и простой кричащей из души тоски и скуки по родителям и друзьям. Молодой римлянин, конечно же, поддерживал со всеми ними переписку, но юноше всё же не терпелось увидеть их всех. Однако как же, собственно, поживали родители и друзья Владиуса? А поживали они все весьма обыденно и мирно. Ливерий и Туллия, по-прежнему ведя тихую жизнь в городе-колонии Линдум, занимались земледелием и торговлей. Первый лучший друг Владиуса Максиан вот уже как два года служил в XX легионе, как и хотел, в кавалерии. При слабеющем, но всё ещё действующем императоре Нерве Цезаре Августе империя обширных внешних войн не вела, поэтому служба у Максиана проходила довольно размеренно и тихо. У Юлия в Лондиниуме дела также шли довольно хорошо. Его через год-другой как очень талантливого и предприимчивого политика с большой долей вероятности могли уж позвать на повышение в сам Рим, как он об этом и мечтал. Юлий два раза делал предложение руки и сердца Корнелии и оба раза получал отказ. С Корнелией, этой своенравной и независимой римлянкой, Владиус письменно не общался, но от друзей позже слышал, что она, якобы разочаровавшись в так и непознанном для неё чувстве истинной любви, подалась навстречу неведомому и жгучему счастью куда-то очень далеко: то ли в Грецию, то ли в сам далёкий Египет. Но, наравне со светлыми и яркими помыслами от былых воспоминаний и будущих мечтательных свершений, Владиус также за время обучения глубоко проникся и ранее неведомыми для себя частичками жизненных черт, такими, как повсеместно маячащее за спиной ядовитое завистливое брожение и ропот, то и дело исходящих от так и не воспылавшего примирением Валерия Тициния, обучающегося там же, где и Владиус, но только на разных предметных потоках. И будоражащие душу терзания пылкого естества от изведанного в давности и со временем успевшего стать уж до боли таким желанными болезненным
