промолвил свой прощальный посыл дяде Владиус и следом крепко сжал растрогавшегося сенатора в родственных объятиях.
Сжал для того, чтобы чуть погодя с выдержанной молчаливостью и искрящей надеждою отпустить до той самой следующей встречи в жизненной человеческой сущности, абсолютно туманной и загадочной и лишь ведомой вещей истиной всесильных небес! Что же до расставаний, то с какими бы они упоенными надеждами и светлыми частичками веры в будущее ни были подчас, в сути и природе своей они являются довольно горькими и болезненными. Но уж так было по живой человеческой осязаемой натуре заведено и с этим всем нужно было всё же в равной личной применимости жить и стараться неумолимо двигаться дальше. Что, собственно, под судьбоносной сенью могучих небес, плавно и неумолимо преодолевая временные мили своего дальнейшего жизненного тракта, и делал Владиус, с повсеместностью всё сильнее и сильнее предаваясь мысленному и необъятному дурману воспоминаний и размышлений. И если с вереницами воспоминаний, в коих по действенному праву основоположников приятных жизненных аспектов выделялись дядя Овидий и парфяночка Симин, было всё более-менее предсказуемо и объяснимо, то вот в глубоких размышлениях, помимо мыслей о грядущей воинской доле, голову молодого римлянина также, пусть и не столь настойчиво, но всё же с тайным интересом в каждой новой преодолённой вехе нескончаемого пути посещала и частичка осмысления, связанная не с чем иным, как с загадочным учением о новой вере. Вере в Иисуса Христа. Вере, коя с неподдельным интересом и в то же время с сущим и пугающим непониманием представала в глазах Владиуса этаким колоссом бесстрашия и силы. Неведомым могучим и сильным колоссом ради познания и сохранения истинного учения, проникнувшись которым, люди не страшились даже смерти. И вот так, неумолимо пропуская через себя сии столь вязкие потоки былых настоящих и будущих дум, молодой римлянин и не заметил, как словно в дивном сне, с благополучием сначала преодолев земли Галлии, он достиг наконец-таки родной Британии, где, пусть и не столь продолжительно, но с по-настоящему действенным и счастливым умиротворением погостив у родителей, далее с уже восполненным притоком свежих сил и мыслей направился для долгожданного прохождения службы к лежащему намного западнее от Колонии Линдума лагерю-крепости XX легиона Дева Виктрикс, в котором, по личному намерению отказавшись от всяческих протекций отца, начал полную невыносимых и трудных лишений службу с обычного легионера-новобранца. С кровью, болью и потом осваивая все азы воинского римского искусства как во владении холодным колющим и метательным оружием, так и в длительных походах, различных построениях, уверенной езде верхом, Владиус медленно, но верно, не думая отступать, искореняя, внутренние помыслы о слабине, двигался только вперёд. Двигался вперёд, также будучи настоятельно подбадриваем посредством пусть и коротких и не всегда частых, но являющихся для молодого римлянина настоящей пламенной отдушиной встреч и бесед с верным другом детства Максианом. Спустя
