закрыл за собой дверь. Филипп не поднял головы, как будто изучая лежащий перед ним документ.
– Государь, поступило одно предложение на брак.
Царь рывком поднял голову. На лице его был шрам, а уцелевший глаз покраснел от усталости, гнева и слез.
– Какое именно? – спросил Филипп.
– Персидский сатрап, а также царь Карии Пиксодар предлагает руку своей дочери для царевича из твоего царского дома.
– Он прислал это не в добрый час. Я не веду переговоров с персами.
– Государь, я полагаю, что можно договориться. Пиксодар не совсем перс, он от имени Великого Царя правит прибрежной провинцией в Малой Азии и контролирует Галикарнасскую крепость. Если ты готовишься форсировать Проливы, то можешь сделать важный стратегический выбор. Особенно сейчас, когда персидский трон еще не в надежных руках.
– Возможно, ты не так уж не прав. Мое войско отправляется через несколько дней.
– Есть еще один резон.
– Ты бы кого выбрал?
– Ну, я думал…
– Арридей. Вот кого мы на ней женим. Мой сын Арридей – полудурок, он не сможет натворить больших бед. А если на ложе он ее не удовлетворит, я сам позабочусь о женушке. Как она?
Евмен вытащил из кошеля и положил на стол маленький портретик – определенно работу греческого художника – и показал его Филиппу.
– Кажется, очень мила, но не следует доверяться портрету: когда видишь их живьем, иногда случаются такие сюрпризы…
– Так что мне делать?
– Напиши, что я тронут и польщен его просьбой и что выбрал для девушки доблестного царевича Арридея, молодого, храброго в битве, человека высоких чувств и обладающего всеми прочими достоинствами. Потом принеси мне письмо на подпись.
– Хорошее решение, государь. Я все исполню немедленно. – Он направился к двери, но остановился, как будто вспомнил что-то важное. – Можно задать тебе один вопрос, мой государь?
Филипп с подозрением посмотрел на него:
– О чем это?
– Кто будет командовать войском, которое ты отправляешь в Азию?
– Аттал и Парменион.
– Прекрасно. Парменион – великий воин, а Аттал…
Филипп недоверчиво уставился на него.
– Я хочу сказать, что удаление Аттала могло бы послужить…
– Еще одно слово, и я вырву тебе язык.
Однако Евмен продолжил:
– Пора вызвать твоего сына, государь. По многим здравым причинам.
– Молчи! – закричал Филипп.
– Во-первых, из политических соображений: как ты убедишь греков, что нужно жить в мире между собой, в общем союзе, если не можешь сохранить мир в собственной семье?
– Молчи! – проревел царь, стукнув большим кулаком по столу.
Евмен почувствовал, как сердце в груди замерло, и понял, что его смертный час уже пришел. Однако ситуация сложилась отчаянная, так что стоит умереть мужчиной, решил Евмен
