тоже, да? Или в том, что из-за ее дара ясновидения к ней постоянно обращались то матери погибших детей, то следователи с очередным висяком? Да ты хоть знаешь, сколько сил моя мать отдала этому проклятому дару, пока помогала другим?! Она всю жизнь была мудрой и уважаемой женщиной! Ведуньей, способной предсказывать будущее и слышать голоса предков! Она заслужила встретить конец своих дней дома, в семье, а не в каком-то государственном клоповнике!
Так говорил папа, не выпускавший бабушку из ее замаранной нечистотами комнаты, на стены которой узница бросалась в припадках «видений». Повзрослев, Тоня догадалась, что никакой это был не «дар», а всего лишь галлюцинации – предвестники шизофрении, тлевшей в бабушкином разуме всю жизнь.
Однако встретить смерть дома ей было не суждено.
Бабушка выломала дверь своей комнаты и сбежала из дома вместе с четырехлетней Тоней в один из тех редких вечеров, когда обоих родителей не было дома – кажется, маме стало плохо, и папа повез ее в больницу.
Перепуганная Тоня не посмела сопротивляться грязной полуголой старухе с выпученными глазами, на которую внезапно накатил резкий, поистине паранормальный прилив сил, свойственный сумасшедшим.
Она лишь хныкала, чувствуя на своем запястье болезненную хватку липких пальцев, и пыталась отвернуться, чтобы не вдыхать исходящую от бабушки вонь, но при этом продолжала послушно ковылять за ней через квартиру, в подъезд, на улицу…
Бабушка, странно сосредоточенная, лишь тихо бормотала себе под нос:
– Я должна тебя испачкать. Испачкать.
В исполнении ее беззубого рта это звучало как «ишпашькать».
Квартира Тониных родителей находилась недалеко от большого лесопарка, поэтому они быстро скрылись во мраке деревьев раньше, и ни один прохожий не успел их заметить – ни старуху в грязной ночнушке, ни девочку в обмоченных от страха колготках; ни того, что они обе идут по улице босиком; ни того, что бабушка время от времени разражается безумным хихиканьем; ни ее странной приплясывающей походки… Бабушка двигалась быстро и уверенно, словно до такой степени точно знала, куда нужно идти, что даже темнота вкупе со старческой подслеповатостью не могли ей помешать.
Один из первых Тониных психотерапевт предложил несколько натянутых версий по поводу того, каким образом подслеповатая бабушка нашла болото в кромешной тьме ночного лесопарка: случайность, интуиция, стечение обстоятельств… А вот на вопрос, зачем бабушка начала топить маленькую Тоню в этом болоте, он разражался туманными речами об иррациональности, бредовых идеях и немотивированной жестокости. Строил сложные предложения, сыпал терминологией, задавал Тоне вопросы, сводившиеся к одной простой идее: понимает ли она, что в случившемся нет ее вины? Утешал, успокаивал, приводил доводы, говорил, говорил, говорил…
Бабушка тоже не переставала говорить, пока давила ладонью на лоб захлебывающейся Тони.
Тоня плохо помнила, как они нашли в лесопарке это чертово болото.
Зато хорошо помнила костлявые
