по правилам науки
Невозможно записать.
Утром солнце в окна брызнет:
Поднимайся, рифмоплёт!
И поэзия всей жизни
К новым звукам позовёт.
КРЕЩЕНСКИЕ СУМЕРКИ
Я умру в крещенские морозы…
Н. Рубцов
Печаль, зачем ты, одинокая,
В крещенских сумерках бубнишь,
По-вологодски кругло окая,
Про затуманенную тишь?
Награды разве нам обещаны
За безоглядную любовь?
Все мы завзятые жалельщики,
Когда уже прольётся кровь.
Не страшно умереть безбожником,
Коль веришь в землю и людей,
И прорасти вновь подорожником
У тропки кинутой своей.
Себе, весёлому и грустному,
Вопрос один лишь задаю:
Ну почему поэту русскому
Дано прозреть и смерть свою?
Молчи, изведай одиночество,
Забудь значенье грозных слов —
Убережёшься от пророчества.
Но как же не писать стихов?!
ПАМЯТИ ИГОРЯ ЕРЁМИНА
Поэты умирают точно в срок.
О краткости их жизни зря скорбим мы,
А прокляты, безвестны, нелюбимы —
Так это нам, живущим, всем упрёк.
Поэты не уходят в никуда:
В родную землю лягут, словно зерна,
Храня зародыш бытия упорно,
Не поддаваясь тлену никогда.
И в той глуби, во мраке том глухом
Я ощутил подспудное движенье.
Поэты умирают, но служенье
Добру и свету – мы за них несём.
* * *
Просеивая времени песок,
Творец крупицы даром не обронит.
– Остановись, мгновенье! – слух затронет
Из тьмы веков неверный голосок.
Но как остановить движенье это —
Струенье вод в реке, полёты туч,
Травы шуршанье, камнепады с круч,
Из глаз любимой истеченье света?
Возможно ли? Хронометр бытия
Размеренно куёт свои секунды…
И надо ли?
– Не слушайся зануды,
Господь всеблагий, – возопляю я.
– Сыпь, сыпь песок! —
И пусть Земля кружится.
Не обронись! —
И пусть не будет дна
В твоём сосуде.
Вечность нам дана,
Пока песок струится и струится…
ТЫНДА, ЛУГОВАЯ, 1
Геннадию Кузьмину
Опять зима.
Как больно ветер жжёт!
Калорий в теплотрассе не осталось.
Кружит снежинка – водяная малость,
