от стихов давно в глазах рябило,
И, варианты предлагая мило,
Он беспощадно строчки потрошил.
Нацеливая свой бельмастый глаз,
Он бормотал: «Ну, накрутил, парнишка…»
В суровой правке нарождалась книжка
Без выспренностей ложных и прикрас.
По мне проехал будто тяжкий трактор,
Так ныло тело от работы той!
Он был упорен в творчестве – крутой,
Но справедливый – первый мой редактор.
Вот эта книжка, тонкая, как лист,
Что осенью с берёзы наземь ринул,
С названьем немудрящим «Сентябрины» —
Возьми её, редактор-тракторист.
За ней пойдут другие, но пока
Она мне жжёт замёрзшие ладони.
Мы с нею нашу молодость догоним,
Мы с ней удачу схватим за бока.
…………………………..
Ну, вот и всё…
О стенку головой
Колотит ветер северный колючий.
Поэт ушёл и умер, невезучий,
И я стою один на Луговой.
1976 —2003
ЯМБ
Как будто в бурях есть покой…
М. Лермонтов
Приспело время жить умом,
Причём, желательно – своим.
Не зря гласят, что слава – дым,
Когда всему основа – дом.
Тому, кто чувствам вечный раб,
Не объяснить всевластье цифр,
Невнятный код, забытый шифр,
Неизмеряемый масштаб.
Кто лепту ждёт, кто правит бал,
А кто махнул на всё рукой…
Но если в бурях есть покой,
Не зря канат ты отрубал.
МЕЖДОУСОБИЦА
Была междоусобица князей
Жесточе всех нашествий и набегов
Варягов, половцев и печенегов,
Страшился русич родовы своей.
Когда на брата брат сбирает рать,
А сын отца с престола свергнуть тщится,
Не торопись на белый свет родиться,
Чтоб от руки родной не погибать.
Казни своих, чтоб устрашился враг,
А жены народят ещё младенцев.
Велик Христос, не бойся иноверцев,
Ты сам себе грабитель и чужак.
На поле, что усеяно костьми,
Оратай плуг не смеет долго ставить.
Как медленно мы обретаем память,
Мучительно становимся людьми!
Я тоже Игорь, Ингвар, скандинав,
Я тыщу лет на сече был кровавой,
И я на смерть давно имею право,
От вероломства всех князей устав.
Перековать орала на мечи
Не торопись, земля моя святая.
Восходит солнце, медленно светает.
