ввиду отсутствия правовой базы часто позволяли себе самоуправство – и в ответ на многочисленные прошения в 1728 году Сенат впервые регламентировал порядок заложничества в отношении башкир376: в соответствии с ним башкирских заложников больше не разрешалось удерживать в отдаленных крепостях и принуждать там к работе. Вместо этого крепость Уфа была объявлена единственным местом содержания заложников и любой принудительный труд заложников был запрещен377.
Но решение Сената не разрешило ситуацию. Астраханский губернатор Артемий Петрович Волынский (1689–1740) не видел причин для смягчения практики заложничества. Напротив, он настаивал на том, чтобы брать по несколько заложников на волость и тем самым увеличивать их общее число. Кроме того, он предлагал содержать их в Уфе, «а лучше еще в Казани» и ежегодно обменивать378. Хотя это не способствовало ни окончанию башкирских восстаний, ни прекращению потока прошений башкир новой императрице Анне Иоанновне.
Заложничество среди казахов
Столкнувшись с джунгарской угрозой, казахи Младшего жуза во главе с Абулхаир-ханом в 1730–1731 годах искали контактов с царским правительством и просили принять их в российское «подданство». По этому случаю Коллегия иностранных дел поручила своему представителю Мухаммеду Тевкелеву (при крещении – Алексей Иванович Тевкелев) не настаивать на безоговорочном предоставлении заложников. Хотя от казахских посланников были получены устные заверения, что казахские старшины готовы платить ясак, как и башкиры, и в обмен на соответствующее финансовое обеспечение посылать заложников в Уфу. Но если хан не захочет выполнять эти требования, то вместо этого необходимо было просто позаботиться о том, чтобы хан отправил послов, которые докладывали бы о делах казахского хана при царском дворе379.
На фоне прежней многовековой практики российского государства данный подход стал существенным смягчением предыдущей позиции. Когда требование Тевкелева предоставить заложников действительно натолкнулось на сопротивление, он, следуя инструкции, не стал настаивать на предоставлении заложников после принесения присяги на верность. Однако он был обеспокоен тем, как остановить казахские набеги на российские караваны, продолжавшиеся и после 1731 года380.
Отказ казахских старшин посылать своих детей в качестве заложников в Уфу и ответ хана, который намеревался просто отправить «посланников» к царскому двору, подтолкнули Тевкелева к новой идее: построить крепость, где жили бы члены ханской семьи и старшины каждого рода, ежегодно сменяясь, и там как судьи назначали бы наказания за совершенные казахами преступления. В таком случае они не содержались бы как политические заложники (вместо политичных аманатов), но выполняли бы важные функции. Кроме того, Тевкелев считал их способными, наряду с исполнением судебных функций, собирать ясак у казахов и отправлять дань в Москву.
Прошение башкир Уфимского уезда Аббаса муллы с товарищами императору Петру II об отмене института аманатчиков. Перевод с татарского письма к Е. И. В. от башкиров. Подано в Москве марта в 16 день 1728‐го году // МпиБ АССР. Т. 1. № 24 (16.03.1728). С. 126–127, здесь с. 126.
Сенатский указ о выборе башкирских аманатов и о содержании их в городе Уфе; и о непотреблении их ни в какую работу // ПСЗРИ. Т. 8. № 5334 (13.09.1728). С. 112.
Записка о башкирском вопросе в Российской империи и о наилучших способах его разрешения, составленная казанским губернатором А. П. Волынским // МпиБ АССР. Т. 1. № 134 (вероятно, 1730). С. 302–306.
Инструкция Коллегии ин. дел – переводчику М. Тевкелеву, отправленному во главе посольства к хану Абулхаиру для принятия от него присяги на подданство России // КРО. Т. 1. № 30 (февраль 1731). С. 42–44, здесь с. 43.
Выписка Коллегии ин. дел из донесения переводчика М. Тевкелева о постройке крепости на р. Орь и о посылке в Хиву сына хана Абулхаира для установления торговых отношений // КРО. Т. 1. № 40 (1732). С. 94–97, здесь с. 96.
