комиссия освободилась бы от многих трудностей, сопряженных с содержанием заложников, и от связанных с этим столкновений с родственниками, а хан даже мог бы изложить свои пожелания через сына при дворе420.
Вопрос о том, насколько серьезно Неплюев относился к тому, чтобы заложник получил в Петербурге соответствующее образование, остается открытым. Другие его высказывания говорят о том, что он, как и прежде, видел в заложничестве инструмент для приучения к дисциплине вновь завоеванных подданных421. Возможно, он, поднявшийся за это время от должности главы комиссии до уровня губернатора Оренбурга, больше был заинтересован в облегчении работы местной администрации на периферии и в городах-крепостях.
Но предложения Неплюева оказались безрезультатны, и Коллегия иностранных дел продолжала колебаться по поводу вопроса, как должно выглядеть будущее заложничества. Ситуация обострилась на седьмой год непрерывного удержания ханского сына Хож-Ахмета. Абулхаир-хан в очередной раз активизировал набеги казахов на русские поселения. Неплюев возмутил хана, указав ему на то, что «состояние» жуза еще не позволяет вернуть ему сына422. В августе 1748 года Абулхаир-хан был убит казахским соперником в борьбе за власть.
Неясно, в какой степени Неплюев был замешан в разжигании внутриказахской вражды, закончившейся убийством. Достоверно известно только, что Неплюев воспользовался назначением по российской инициативе сына Абулхаира, Нуралы, новым ханом Младшего жуза, чтобы прекратить любое сокрытие удержания заложников423. Он категорически потребовал от нового хана, чтобы тот заменил своего сидящего в заключении брата султана Адиля на трехлетнего сына Нуралы в качестве заложника. Указание Нуралы-хана, что такие маленькие дети у казахов должны воспитываться матерями, Неплюев не принял во внимание. По его мнению, сына могла бы сопровождать няня. К тому же «благодаря милости Ее Императорского Величества» он будет содержаться во всех отношениях удовлетворительно.
Одновременно в речах Неплюева появились новые оттенки. Он впервые намекнул, что «однажды» в удержании заложников больше не будет необходимости. Это произошло бы в том случае, если бы казахи доказали свою «угодность» исполнением «с полной, самой подобострастной преданностью» царских указов «Ее Императорского Величества»424. Коварство данного высказывания в отношении казахов заключалось в его расплывчатости. Только царская администрация, вплоть до самой императрицы, определяла критерии «угодности». И эти критерии могли меняться в зависимости от потребностей Российской империи.
Ускорение перемен
В вопросе о заложничестве произошли необратимые изменения. О возможности прекращения практики взятия заложников, пусть и в неопределенном будущем, было сказано не только казахам. Из Восточной Сибири раздавались аналогичные высказывания от представителей имперской элиты. Известный российский капитан-командор Алексей
Из донесения начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел о положении в Малом и Среднем жузах // КРО. № 119 (сентябрь 1743). С. 301–307, здесь с. 305. – Предложение Неплюева поручить ханским детям представлять интересы их отцов при царском дворе напоминает обстоятельства монгольского заложничества. Однако подобное историческое указание в рассуждениях нигде не встречается.
Подход И. И. Неплюева к казахам Младшего жуза был в меньшей степени направлен на диалог и вовлечение и в большей – на сдерживание путем угрозы или применения силы. Среди прочего им был разработан так называемый план действий на случай чрезвычайных обстоятельств, в котором он планировал военное окружение казахов в случае, если их набеги на русские поселения не прекратятся. О киргиз казахах. Книга Азиатского департамента № 21 // Б. Из истории Казахстана XVIII в. С. 146. – Подробнее об отношении Неплюева и его оценке в гл. 4.2 и 4.5.
Запись беседы оренбургского губернатора И. Неплюева с ханом Нуралы, султанами и старшинами // КРО. Т. 1. № 178 (11–25.07.1749). С. 450–473, здесь с. 467. – В действительности султан Хож-Ахмет был освобожден через девять лет пребывания в заложниках, его заменил его брат султан Айчувак и вскоре после него еще один брат, султан Адиль.
Подробнее о первом назначении казахского хана «по милости императрицы» и связанном с этим постепенном ослаблении внутриказахских политических структур см. гл. 4.5.
Запись беседы оренбургского губернатора И. Неплюева с ханом Нуралы, султанами и старшинами // КРО. Т. 1. № 178 (11–25.07.1749). С. 467–468.
