прикладываю рекомендательное письмо, а также письмо о том, коим образом семья моя связана с Хэмпсонами на острове Ямайка, откуда я родом, ибо прибыл я в Лондон, не имея здесь положительно ни одного знакомого.
Он остановился и перечитал написанное.
– После смерти моего отца…
Лиам насупился.
– Я помню. – И принялся писать дальше:
После смерти моего отца, который унаследовал обширную кофейную плантацию, отдал всю свою жизнь и все свое состояние и пожертвовал добрым именем ради человечного обращения с рабами и постепенного их освобождения, равно как и сеяния слова Божьего среди невежественных жителей того острова…
– Неужели он в такое поверит? – Меня охватили сомнения. – Это же абсурд. Кто добровольно освобождает рабов?
Лиам все писал и ответил не сразу.
– В огромную ложь поверить не сложнее, чем в незначительную. Все решает убедительность повествования.
– Я все равно не понимаю, почему нас сделали рабовладельцами. Это же люди, у которых руки по локоть в крови. Даже те, у кого больше нет рабов.
– Покуда у тебя есть деньги, всем плевать на твои руки.
Если у вас не будет возражений против моего визита[8]…
– Меня всегда бесило это предложение. Мы будто хотим напомнить ему о мистере Коллинзе. – Это была прямая цитата из письма, которое знаменует появление чванливого священника на страницах «Гордости и предубеждения».
– Возможно, его позабавит мое абсурдное письмо. – Лиам перечитывал написанное.
– Но серьезно. Ты уверен, что нам стоит так писать?
Лиам оторвался от письма и посмотрел на меня.
– Предлагаешь отойти от сценария и отправить ему письмо собственного сочинения? – Прозвучало это не злобно, но все же резковато.
У меня словно пол под ногами дрогнул – я осознала, что наше разногласие насчет спасения Тома никуда не делось, просто изменило форму.
– Нет. Я такого не предлагала. Продолжай.
Надеюсь посетить Вас 28 сентября в 4 часа пополудни.
С почтением, дорогой сэр, и проч.,
доктор Уильям Рейвенсвуд
Он переписал письмо дважды и лишь тогда остался доволен результатом. Тем временем я, вооружившись чернилами другого цвета и бумагой редкого сорта, занялась рекомендательным письмом. Его, как и то, что было адресовано Генри Остену, сочинили участники команды проекта, а мы заучили наизусть. Написано оно было якобы сэром Томасом-Филипом Хэмпсоном, владельцем огромного имения на Ямайке и дальним родственником Остенов.
Это был дерзкий, гениальный ход. Пятый и шестой баронеты Хэмпсоны провели большую часть жизни на Ямайке. Седьмой же, нынешний, баронет родился в 1763 году, но учиться был отправлен в Англию, где позже и обосновался. Времена менялись: к началу девятнадцатого века большинство хозяев имений в Вест-Индии в своих
Пер. И. Маршака.
