я вышиваю, что вижу. Вы кидались говном, вот и зарисовала, – развожу руками, активно раскачиваясь, что нервирует и без того беспокойную женщину.⁃ Ты во всем видишь гадости, под стать себе. Но я не буду тебя ругать, довольно склок. Ты сирота, а я твоя тетя, ныне мать. Мы в одной телеге. Так что… – женщина чешет вспотевший под платком лоб. – Вышивку можешь оставить себе. Но на урок не бери, – она протягивает кусок ткани обратно.
⁃ Еще чего! Заново вышивать? – усмехаюсь я. Моя интерпретация посадки картошки с использованием навоза нехило ее тригернула.
Кумико закусывает губу, сейчас что-то будет.
⁃ Можешь не идти на урок…
Тереза вытаращилась на нас. Мать предлагает прогулять учебу. Комбучи, что ли, перепила.
⁃ Так не пойдет, Кумико, этот урок между историей и кейп – попом. Не идти – так на все. А то что обо мне подумают… – делаю огорченный вид, как будто спать в классе мне нравится больше, чем дома.
⁃ Ничего нового сенсеи о тобе не узнают, – ворчит мачеха. – Ладно, твоя взяла.
Не успеваю порадоваться выходному, как нарядная Тереза выходит из тени:
⁃ Мама, нет! – возмущается сестра. – Пусть берет вышивку, она же классная.
Женщина качает головой, жалостливо вздыхая. Она вновь забирает работу и подносит ее к окну, подзывая дочь.
⁃ Кто, по-твоему, эта фигура в красном? По пояс в дерьме, – вкрадчиво интересуется она, ехидно улыбаясь.
⁃ Я, кто ж еще, – горделиво замечает девчонка.
Мы с сестрой напрягаемся, чтобы подавить бессовестный, громкий, визгливый смех. Воздержание не идет на пользу, в ожидании реакции Кумико наши лица краснеют, твердеют и вот-вот лопнут. Женщина это, конечно, видит, она мрачнеет быстрее сумерек. Ситуацию разрешают соседи с вилами, объявившиеся на крыльце.
⁃ Астафьевы! Мары! Танаки! – с каждой фамилией отчаяние хозяйки преображается в восторг. Мне уже не так весело. – Мацуды!
⁃ И мамаситы на подходе… – закатывает глаза Тереза.
⁃ Ямаситы опоздают на час, у них поздняя жатва. Хватит ёрничать, дочь, – смотрит Кумико с фальшивой укоризной. Все ее мысли сейчас о том, как бы не намочить панталоны от счастья: после июньского скандала к нам снова приходят гости.
Хозяйка командует включить искусственный, как она, свет и бежит открывать дверь. За окном стемнело, я бы обошлась парой свечей, но женщина любит зашториваться, превращая дом в логово.
Тереза говорит, что матери нравится уют, который она обнаруживает в любовании ажурными занавесками, за кои мы отдали 20 килограммов редиски. Овоща, что я этими руками сажала, пропалывала и таскала в подоле на сборе, срывая спину. С тех пор я не работаю на огороде, чем злю не только Кумико, но и сверстников, которые просто завидуют. Кстати, некоторые из них уже садятся за сервированный к ужину стол. Вилы оставлены за дверью, как дань почтения хозяевам и святой Тян.
Гости благодарно едят, обсуждая аграрные
