предпосылке. Именно поэтому Гербарт хочет иметь только жестко неизменную реальную массу, а становление объявляет лишь видимостью. Гербарт раскрывает свою трилемму изменения и пытается показать, что все три вида становления – механическая причинность, свобода или самоопределение и абсолютная событийность – логически немыслимы. Гегель, напротив, отрицает правомерность krineipium Oontraäietionis; он говорит: «Противоречие движет миром, все «вещи самопротиворечивы, эта пропозиция выражает против «пропозиций тождества, различия, противоположности «истину и сущность вещей». Противоречие, «в котором нечто само по себе является отрицанием самого себя, есть корень «всякого движения и жизненности»». (Сочинения Гегеля, т. IV, с. 67.)
С другой стороны, нетрудно доказать ложность и кажущуюся видимость таких противоречий: они основаны на смешении понятий, на омонимии и на замене противоположной оппозиции, которая не является противоречием, на противоречивую оппозицию, которая, однако, является таковой. Необходимо также указать на существенное различие, которое Кант установил между логической (А и не-А) и реальной (+А и -А) оппозициями в своей остроумной «Попытке ввести в житейскую мудрость понятие отрицательных величин». – Я обойдусь без этого и ограничусь общим замечанием принципиальной важности, которое очень подходит для того, чтобы указать на многие диалектические путаницы из ворот метафизики.
Противоречие, αντιφασις contradictio, есть, как достаточно ясно следует из самого слова, не реальное, а логическое отношение, не отношение факта, а отношение мысли; не вещи, а только суждения противоречат друг другу. Это отношение между «да» и «нет», между утверждением и отрицанием одной и той же посылки; и принцип противоречия просто гласит, что утверждать и отрицать одно и то же ложно, несоответственно и запрещено. Однако, начиная с Аристотеля и вплоть до Канта, этот принцип очень часто формулируется таким образом, что создается впечатление, будто это не просто закон мышления, а закон мира *), выходящий далеко за пределы субъективной сферы мысли; и если при этом полагают обнаружить противоречие в понятии становления, то либо отрицают, как Парменид и Гербарт, возможность абсолютного становления, либо, как Гераклит и Гегель, уверенно переносят противоречие в сущность вещей.
На самом деле, однако, criocipium oontrastictionis – это всего лишь мыслительное предписание, логическая заповедь, категорический императив, обращенный к нашему субъективному пониманию, который провозглашает правило: «Утверждать одно и то же и одновременно отрицать это – абсурдно и потому не одобряется»; закон мышления, который в равной степени относится ко всему мышлению вообще, т.е. как к мышлению реальному, так и к мышлению воображаемому. Если, таким образом, ставится вопрос о том, обладает ли абсолютно реальное устойчивым бытием или текучим становлением, то эта метафизическая проблема не имеет никакого отношения к логическому krineipiuin vontraäietionis, который достаточно полно удовлетворяется,
