Я с трудом пытался сосчитать количество бутылок из под водки стоявших на столе. Кажется десять… А если присмотреться… Двадцать. Впрочем, пить меньше надо.
Вадим Петрович, которого уже по крайней мере пять членов комиссии видели пьющим и напившимся вдрызг (так что теперь пусть не говорит, что никто пившим не видел!) заплетающимся языком потребовал от Капусты организации транспорта для развозки тел членов комиссии по домам. Капуста, с трудом поняв, что от него хотят, спотыкаясь, с заносами от стены к стене, пошёл организовывать транспорт.
За огромным стендом «Аморальные явления – вон из нашей жизни!» спрятались Марина и Виталик. Судя по возне и тем взвизгиваниям, которые доносились оттуда, они как раз занимались одним из тех явлений, которые были означены на стенде. Видимо, на той стороне стенда была не «наша жизнь» и можно было заниматься чем угодно.
Роберт Робертович пьяно гудя над ухом, излагал свой план по борьбе с пьянством в нашей шараге:
– …А для рабочих с завтрашнего дня введён сухой закон, – продолжал развивать он свои планы, – для конторы необязательно…
Видимо, я слишком недоумённо посмотрел на него, ибо последовало разъяснение:
– Для рабочих указания администрации носят обязательный, а для аппарата управления – рекомендательный характер, – усвой сие!
Видимо, изрядное количество выпитого привело к заклинанию выражения на моей физиономии, что было понято «поручиком,» как проявление недоверия к его словам.
– Ты мне не веришь? – в его тоне звучали нотки обиды, – да я в нашей шараге столько лет, что все её порядки изучил досконально! Я такая канцелярская крыса, что даже не крыса, а нутрия, почти канцелярская ондатра! Я за время работы такие мозоли на заднице насидел!
Но моя физиономия, видимо, принимала совсем не то выражение, которое требовалось и Голицин в отчаянии взвопил:
– Ты не веришь?! Так посмотри же!!!.. – и начал снимать брюки, дабы убедить в наличии мозолей на заднице.
Но убедиться в этом я не успел. К нам, шатаясь, приблизился председатель комиссии по борьбе с пьянством и предложил выпить за успех борьбы с пьянством. По такому случаю Голицин, бросив расстёгивать неслушающимися руками брюки, бросился к неоконченной бутылке водки. Хотя и бутылка в руках «поручика» тоже не слушалась, но попасть в стаканы ему в основном удалось. С криком: «Пьянству – бой!!!» мы «чокнулись» и выпили. Закусывать было уже нечем. Голицин зажевал гладиолусом, стоявшем в вазе, председатель комиссии – геранью, стоящей в горшке. Я сунул в рот что-то темневшее в ближайшей тарелке… Оказалось – чей-то носовой платок. Да ещё с соплями… Фу! Какая мерзость!
В это время появился гонец за транспортом – Василь Василич и сообщил с трудом расплетая язык:
– Э-э-энный товарищ предлагает нам свой фургон.
– Какой ещё «энный», – изумился Вадим Петрович, – ты совсем Василич нажрался, а ещё
