чтобы он поверил ей. – Вы всегда были справедливым человеком, – она замолчала, смущаясь, – вы же понимаете, что это ненормально. Ее словно похоронили там. Почему?
– Потому что она убила двух человек! – напомнил Рейнальдо, вставая.
– Двадцать лет разве недостаточный срок? – спросила Исабель.
Рейнальдо пристально смотрел на нее, а потом повернулся. Двадцать лет? С одной стороны, очень много, а с другой стороны ничтожно мало.
– Я понимаю, что вам неприятно, – начала Исабель.
– Ты понимаешь? – Рейнальдо ударил кулаком по столу.
– Да, – Исабель судорожно сглотнула, кашлянула, – можно, – она указала на стакан с водой, стоявший на его столе.
Рейнальдо кивнул. Ему хотелось взять самому этот стакан и плеснуть ей в лицо, чтобы отрезвить, чтобы она наконец-то поняла, что сделала, чтобы поняла, сколько жизней перевернула с ног на голову.
– Спасибо, – она поставила стакан на стол. – Я могу понять, – слегка севшим голосом произнесла она, – я могу вас понять, вы потеряли жену, а я потеряла отца.
Рейнальдо качнул головой:
– Не понимаю, – пожал он плечами.
– Мой отец умер. Он вел дело Оливии Торрес, – призналась она.
– Как одно относится к другому? – потребовал он объяснений.
Рейнальдо расхаживал по кабинету, он не мог сидеть, не мог стоять. Ему хотелось действовать, но у него были связаны руки. А если она…, а если он…
– Я не знаю, – всхлипнула Исабель, – просто по тому делу, которое представлено, понимаете, там недостаточно доказательств.
Рейнальдо остановился и развел руки в стороны:
– Какие тебе нужны доказательства, Исабель? Она сама признала свою вину, полностью призналась в совершенном ею преступлении! – он смотрел ей прямо в глаза.
Исабель кивнула:
– Я изучила все очень хорошо, вы же знаете меня, сеньор, – она снова кашлянула, взглянула на пустой стакан.
Он не отпустит ее за водой, поняла Исабель, да и просить было неловко, чтобы он позволил ей сходить в приемную за водой.
– Что ты хочешь сказать, Исабель? – прямо спросил он ее.
На ее глазах выступили слезы:
– Я вам скажу, только я…, – она вздрогнула, она не хотела признаваться ему во всем, – я думаю, – она кивнула, – я считаю, что Оливия Торрес отсидела свой срок, по ее делу, которое я представила на пересмотр, на основе всех приложенных доказательств и улик против нее, судья признал, что двадцать лет для Оливии Торрес достаточный срок, по этому ее отпустили.
Выпалив все на одном дыхании, Исабель выдохнула. Вроде бы сказала все так, как есть, как она представила в суде, все правда, умолчав об одном, что в деле отсутствовали фотографии, экспертизы, может быть они и были, были конечно – иначе бы суд отменил слушанье, но потом были либо заменены, либо вообще убраны. Ее отец это и обнаружил, за что и поплатился своей жизнью, оставив их сиротами с братом. Исабель свято в это верила
