хочу, – сказал Цезарь совсем тихо, – чтобы пока я тут, живу внутри Легенды, явилась мне нимфа небесная, ласковая Муза, восторг и чудо неземное, что-нибудь! Потом ведь все равно сухой переписчик выбросит лучшие строки. История не сохранит того, что было главным при жизни. Не бойся, раб! Раз я попал в Живую Легенду – пусть будет чудо! Иди! – отпустил он секретаря. – И думай!
Судорожно проглотив горловой ком, отступил секретарь.
Очередной проситель приблизился вместе с Магистратом.
– Чего ты хочешь? – Цезарь оглядел вмиг неловкую фигуру. «Тоже галл, не умеет носить тогу, чужая одежда, а старается…»
– Вот, – протянул неловкий человек свиток, – обращаюсь к тебе, Цезарь, как к богу – не откажи.
Магистрат наклонился к Цезарю и тихо произнес:
– Вернейший человек, – и тут же почтительно отпрянул.
– Ты просишь о гражданстве? – Цезарь пробежал глазами свиток-прошение. – Зачем ты хочешь стать римским гражданином?
– Хочу, Цезарь, чтобы сын мог называть имя отца, – тихо ответил проситель.
– Вот оно что… для сына стараешься. Что делает твой сын?
– Он строит дома, храмы. Он – зодчий, Цезарь, – не без гордости ответил проситель.
– Да будет так! – сказал Цезарь, и просияло лицо просившего. – Однако, – добавил Цезарь, и сияние настороженно застыло на лице, даю тебе гражданство с тем условием, чтобы выстроил ты здесь, в Равенне, общественные бани. Согласен? Как ты считаешь, Магистрат?
Одно мгновение колебался проситель. Магистрат толкнул его в бок.
– Согласен, Цезарь, – грустно сказал проситель, уже сейчас соображая, откуда он наберет денег на постройку. «Соглашайся! Не думай!» – шипел ему на ухо Магистрат.
– Согласен! – снова выкрикнул проситель.
– Тебя и сына твоего будет народ благодарить и помнить века. Ты сможешь имя свое на входе выбить!
– Благодарю тебя, Цезарь! Воистину ты щедр, – благодарил и кланялся новый гражданин Рима.
Потом один за другим подходили те, кто ничего не осмелился просить и лишь свидетельствовали свое почтение, и взором надеялись на приглашение к обеду. Одних Цезарь позвал на обед, другим – сказал ласковые слова, третьих одарил улыбкой – никого не оставил без внимания.
Уже заканчивался утренний прием, и последние клиенты, граждане Равенны, готовились подойти к Цезарю, чтобы после у себя в доме рассказать, как они сегодня говорили с великим Цезарем и что он им сказал в ответ. Счастливцы, получившие приглашение на обед, чувствовали себя на седьмом небе и заранее соображали, как это поднимет их и в чьих глазах, предвкушали торжество над врагами и недоброжелателями и кураж перед завидующими друзьями…
В этот самый миг и появились Курион с Антонием в сопровождении двух центурионов. Их вид говорил за себя. В пыли, разорваны одежды, лица небриты с воспаленными глазами от бессонной
