тебе завоевать очаровательного и совершенного ангела, ставшего теперь твоей женой. Воспоминания об апреле 1894 года возникли и у других, и поэтому они договорились послать тебе телеграмму, которую ты и получил. Рискну надеяться, что не сказал им ничего такого, чего бы ты не нашел потом в вашей семейной жизни. Да благословит вас обоих Господь, особенно в будущем месяце, когда ты будешь коронован при восхищенном содействии всего мира.
Твой любящий кузен и друг Вилли».
*
За завтраком, сидевший рядом с императрицей, великий князь
Константин Константинович спросил:
– Говорят, что перед отъездом в Москву вы прекратите кормление дочери?
Александра Федоровна, удивленно взглянув на соседа, приветливо улыбнувшись, ответила:
– Я кормлю дочь один раз в день, по утрам, когда с Ники пьем кофе.
– А как? До или после кофе?
Лицо царицы озарилось милой улыбкой:
– — Я пью кофе, а дочка в это время кормится.
Константин Константинович разулыбался:
– Какая прелесть!
*
Герцог Йоркский Джордж – Николаю Второму (17 апреля, Копенгаген):
«Дорогой мой старина Ники,
Хочу сказать, как мы с Мэй разочарованы, что не едем на коронацию, я глубоко сожалею об этом. Конечно, ты не мог ничего сделать, после того как бабушка сказала, что пошлет дядю Артура. Я был так уверен, что она пошлет нас, что не стал никого беспокоить по этому поводу, иначе я, конечно, давно написал бы тебе и попросил бы тебя сообщить ей о своем желании, чтобы приехали мы, а когда в конце концов было решено, что едут Коннауты, должен сказать, я был в бешенстве, но ничего нельзя было сделать.
Но ведь мы с тобой такие старые друзья и так хорошо понимаем друг друга, и ты и Аликс мои двоюродные, а дядю Артура ты почти не знаешь, и Аликс совсем не знает.
Всегда, дорогой Ники, истинно преданный тебе кузен и друг
Джорджи».
*
Начало торжеств коронации в Москве отметилось небывалым зрелищем. Вечером, во дворе Петровского дворца, на балконе которого находились царь, царица, Романовы и иностранные
коронованные особы, собралось тысяча сто певцов московских хоров с оркестрами. Каждый поющий держал по шесту с фонариком. Целое
море разноцветных огней. Вокруг дворца – океан народу. После 77
первой пьесы-серенады царь сказал: «Давайте хлопать». В ответ на рукоплескания с балкона раздалось громовое «ура» поющих, перекатившее за ограду дворца.
На следующий день – коронация. Первый выстрел салюта возвестил, что царь выехал из Петровского дворца. Зазвонили колокола. Народ на улицах дружно крестился и кланялся.
В Кремль торжественное шествие втекало через Спасские ворота. Впереди жандармы, за ними собственный Его величества конвой, лейб-казаки, царская охота, придворный музыкальный хор и золотые кареты.
