что была его проводником,
Любая пища, какую он ни ест, [превращается в] мозг осла[829].
1530 Если он ест орех кешью, тот превращается в опиум,
Его вялость и неразумие увеличиваются[830].
Третья часть пребывает во внутренней борьбе:
Наполовину животные, а наполовину живые, на истинном пути[831].
День и ночь в схватке и борьбе,
Его последнее сражается с первым[832].
Сражение разума с животной душой подобно спору Маджнуна с верблюдицей: Маджнун стремится к благородной женщине[833], а верблюдица стремится к своему верблюжонку; как сказал Маджнун: «Любовь моей верблюдицы – позади меня, а моя любовь – передо мной; поистине, мы с ней расходимся»[834]
Несомненно, они – как Маджнун [и] его верблюдица:[835]
Этот тянет вперед, а та – назад, [они] во вражде.
Влечение Маджнуна торопило его к Лайли,
Влечение верблюдицы гнало ее назад, к верблюжонку.
1535 Если Маджнун хоть на один миг забывался,
Верблюдица поворачивалась и шла назад.
Поскольку его тело было полно любви и страсти,
Не было у него способов не быть вне себя.
Разум должен был быть его хранителем,
[Но] страсть к Лайли похитила разум.
А верблюдица была очень наблюдательна и шустра:
Лишь только замечала, что ее узда ослаблена, –
Понимала о нем, что он невнимателен и не в себе,
Без промедления она поворачивала назад к верблюжонку[836].
1540 Когда он вновь приходил в себя, он видел по [окружающей] местности,
Что вернулся назад на много фарсангов[837].
Вот так на расстоянии трехдневного пути,
Маджнун годами был в движении[838].
Он сказал: «О верблюдица, ведь мы оба – любящие,
Мы – две противоположности, неподходящие спутники.
Не по мне любовь и уздечка,
Надо выбрать разлуку с тобой»[839].
Эти два спутника были друг для друга разбойниками на пути,
Собьется с пути та душа, которая не спешится с[о скакуна] тела:
1545 Душа бедствует из-за разлуки с Престолом;
[А] тело любовью к колючему кусту уподобляется верблюдице[840].
Душа раскрывает крылья[, устремляясь] вверх,
Тело когтями вцепляется в землю.
«Пока ты со мной, о мертвый [для] родины,
Моя душа будет далеко от Лайли[841].
Прошла моя жизнь в этих состояниях,
Словно у народа Мусы, [странствовавшего] годами по пустыне.
Всего два шага пути было до свидания,
Смысл: когда человек лишается способности, которая помогала ему быть человеком, обучение наукам и искусствам только умножает его невежество и глупость. Во втором полустишии использован фразеологизм مغز خر خوردن – букв. «съесть ослиный мозг», т. е. «быть глупым, как осел».
Орехи кешью считались в традиционной медицине средством, повышающим остроту и силу ума, но при неумеренном употреблении приводящим, напротив, к умственному расслаблению. Природы кешью и опиума считались противоположными: у кешью – горячая и сухая, у опиума – холодная и влажная.
Первые два «разряда» людей перечисляются в б. 1506–1510.
В шархе предложены две интерпретации этого бейта. Либо последнее – это свойства животной природы, а первое – духовные свойства. Либо же, наоборот, последнее – это высший дух, а первое – животная душа (ср. второе полустишие предшествующего бейта: живоносные духовные устремления этих людей постоянно борются с желаниями их животной природы). Николсон под первым склонен понимать духовное и разумное начало человека до того, как оно было искажено соединением с телом, ср. [М3, б. 1000 и далее].
Благородная женщина – имеется в виду Лайли.
Автор цитируемого бейта – арабский поэт ‘Урва ибн Хизам (ум. 30/650) (из касыды, начинающейся с خليليَّ منْ عليا هلالِ بنِ عامرٍ بِصَنْعَاءِ عوجا اليومَ وانتظراني, посвященной несчастной любви к дочери его дяди ‘Урфе).
Дух человека и его «животная душа» (см. б. 1312) сравниваются с Маджнуном и верблюдицей, которая его везла.
О нем (زو,
Фарсанг – форма слова
В движении (در تردّد) – в другом значении – «в колебании, в нерешительности»; таким образом, глубинный смысл бейта: «пока ты колеблешься и не решаешься отсечь свою низменную природу, ты не достигнешь высшей цели».
Любовь и уздечка – любовь верблюдицы к своему верблюжонку и необходимость постоянно сдерживать верблюдицу противоречат стремлению Маджнуна к Лайли.
Престол (عرش) – Престол Божий или «небо небес, эмпирей»; здесь, по Замани, подразумевается «Божественный мир». Это сравнение развернуто в б. 1966–1968 первого дафтара [Маснави 2007, с. 144–145].
Толкование бейта: пока человек не избавится от страстей своей «низшей души», мертвой [для] родины, т. е. для духовного мира, его дух не достигнет «Лайли», т. е. Истины и Совершенства.
