пойду.
Вернулся к пеньку, уложил серое, лохматое тело на упругую подстилку из опавшей хвои, присел рядом и сунулся к волчьей морде с баклажкой.
– Сейчас водичкой язык смочим, – пробормотал озабоченно, – а то, как сучок, сухой да треснутый. Того и гляди отломится.
Волчица дёрнула головой, жадно поймала струйку тёплой воды, сглотнула раз, другой… Тут вода и закончилась. Судияр вздохнул, опустил волчью голову на подстилку и зачем-то потряс пустой баклажкой возле уха. По привычке, похоже. Погладил вздрогнувшую волчицу по голове, почесал меж ушей, что того пса, и ободряюще улыбнулся.
– Тут недалеко родничок есть, отсюда слышно, как звенит. Полежи, потерпи, а я сбегаю, ещё воды принесу. Напиться тебе вволю надо, всяко полегче станет.
Волчица с трудом повернула голову так, чтобы смотреть на человека двумя глазами – надоело, видно, одним-то косить. От её осмысленного, внимательного взгляда у Судияра зашевелились волосы на макушке, холодок вдоль хребта ледяной струйкой вниз пополз, и мурашки от него по коже в разные стороны прыснули. Почудился Судияру в волчицыном взгляде немой укор.
– Как человек глядишь, даже жутко сделалось, – доверительно поделился со зверем своими ощущениями Судияр. – Ты уж извини, только лечить тебя нечем. Да и не знаю я, чем вас лечить принято; может и не принято вовсе. Была б ты человеком, я бы знал, что делать: рану промыть, чудодейственной мазью смазать, перевязать – тут бы дело на лад и пошло. А коли ты волчица… Что ж, водой напою, да Лесному Духу помолюсь, авось и не помрёшь. А коли помрёшь – так уже не моя вина. Лежи, я быстренько сбегаю.
Бегать, и верно, долго не пришлось. Звонкоголосый родничок сыскался быстро, совсем неподалёку, и воду из него набирать оказалось сущим удовольствием. Словно специально кто-то приступочку сделал, чтобы с баклажкой удобнее подлазить было. Вернулся к ставшему уже родным пеньку, да тут и замер, ошарашенно хлопая глазами и выронив баклажку. Кабы старательно горлышко не заткнул – вся бы вода на ноги пролилась. Что бегал – всё зря.
На месте израненной, изладившейся подыхать, волчицы обнаружилась обнажённая, смуглая девушка. Лежит на спине, длинные, чёрные волосы вокруг головы, точно лужа разлились, и глядит на Судияра знакомыми, чёрными глазами. А на боку рваная рана…
– Да ты оборотень! – потрясённо выдохнул обомлевший лесоруб. – Волколак! То бишь – волколакша.
Женщина открыла рот, попыталась ответить, но лишь слабо всхлипнула пересохшим горлом. Судияр спохватился, подобрал баклажку, плюхнулся на колени перед лежащей женщиной и осторожно приподнял её голову. В человечьем обличье у волчицы с питьём куда как удачнее сладилось, запас воды, какого Судияру обычно на целый день хватает, выдула одним махом, не отрываясь. Две шустрые струйки скользнули по смуглым щекам и утекли вниз по шее. Облизнула пухлые губы, прищурилась.
– Ну, такую-то сможешь вылечить? – спросила с плохо скрытой
