вперед. Сладковато-пряный запах разом прокрался во все уголки кареты. – Мне нужны эти артефакты.
У Александра чуть не закружилась голова. Что за парфюм! Он вытащил из кармана жилета табакерку «Доппельмопс». На крышке голландского нюхательного табака были отчеканены две собаки с приплющенными носами. Открыть баночку писатель не успел: ему на руку легла сухая ладонь.
– Эти амулеты у вас, месье Дюма?
– Отец многое мне оставил, – сказал Александр. Сквозь мрачную завесу печали он увидел перед собой четыре матросских сундука. – Он объездил полмира и отовсюду привез что-то на память.
– Так вспоминайте, месье Дюма!
– Резьба по эбеновому дереву. Плюмажи[14]. Большинство со временем съели мыши.
– Три амулета. Вы их видели?
Глаза Леметра вдруг оказались совсем близко. Под ними виднелись синие круги. А какими они были огромными! Теперь запах полностью окутал Александра. Постепенно он проникся к незнакомцу симпатией. Дюма втянул воздух через нос, приоткрыв рот, будто собираясь отведать хорошего вина.
– Три одинаковых диска на цепочках. Шести или восьмиугольные, я уже точно не помню. Размером с карманные часы. – Вдруг Дюма увидел их словно прямо перед собой. – Из позеленевшего металла. Наверное, бронзы. На них выгравированы знаки.
В мыслях пальцы писателя скользили по поверхности, очищая амулеты от налета времени.
– Да! Да!
Рука Леметра сжала ладонь Александра.
– Где они?
Дюма стал вспоминать. Это случилось здесь, в парке, четыре года назад. Вместе с архитектором Дюраном он обходил участок, где ныне располагалось шато, и диктовал строителю пожелания относительно замка. Сперва Дюран слушал его молча, но список все не заканчивался, и архитектор осмелился возразить: «Месье Дюма! Все это обойдется вам очень дорого!» На это Александр сказал: «Очень надеюсь». Он до сих пор гордился этим ответом. Однако Дюран был прав. Строительство замка поглотило состояние Александра. Ему пришлось просить кредит у Одье. Он получил его, но денег все равно не хватало. Дюма хотел пригласить персидских художников, чтобы они отделали арабский салон мозаикой и восточной лепниной, и на это нужна была сумма, которая озадачила бы даже короля. Но человек по имени Александр Дюма был заклятым врагом аскетизма. Поэтому ему в голову пришла идея продать некоторые вещи, оставшиеся от отца, пока те не развалились. Хранитель египетской коллекции в Лувре придерживался того же мнения.
– Я знаю, где они, – сказал писатель Леметру. – Но мне нужны гарантии.
Леметр отпустил руку Александра, но кожа в том месте теперь зудела.
– Не могли бы вы, пожалуйста, на минутку пошире расставить ноги? – попросил он Александра.
Любого другого человека Дюма бы вызвал на дуэль за подобную дерзость. Однако Леметру он повиновался, удивившись сам себе.
Незнакомец полез под сиденье Дюма и вытащил оттуда сумку из серой кожи. Водрузив ее ему на колени, он достал три пачки банкнот.
– Здесь триста тысяч франков, –
Плюмаж – украшение из перьев на головных уборах.
