еще я вам должен? – спросил Дюма.
– Ровно триста сорок тысяч франков. И это с процентами, – последовал ответ Галлуа.
– И ради такой суммы вы специально приехали из Парижа, – отметил Дюма. – Раз у работников вашего банка хватает времени на такие пустяки, дела у учреждения явно идут лучше некуда. Я не вижу ни единой причины поддерживать вас своими деньгами.
– Это наши деньги, Дюма, – Одье повысил голос. Собака со злобным рычанием потянулась к хозяину дома. – И это совсем не мелочь. Свечнику у меня на улице пришлось бы работать всю жизнь, чтобы заработать хотя бы сто тысяч франков.
– И сколько свечей получилось бы в итоге? Возможно, он смог бы осветить ими на одну ночь весь Париж. Ежели нет, выходит, такое под силу только писателям. Передайте бедняге от меня привет, – ответил Дюма. – Я закажу у него четыреста сальных свечей. Мое шато должно сиять столь же ярко, как и мои мысли.
– Полно разговоров! – рявкнул Галлуа по-собачьи. – Деньги, Дюма! Или я вызываю жандармов.
Хозяин дома поднялся и направился к посетителям. Банковские служащие едва ли доставали Дюма до плеч. Опустившись на колени, писатель посмотрел собаке в глаза. Рычание превратилось в клокотание, а затем полностью смолкло. Дюма потрепал животное за ушами. В благодарность собака лизнула его подбородок.
– Спустите бедолагу с поводка, – сказал Дюма. – За что вы его так мучите? Ему так же скверно, как и несчастному писателю, которому вы пришли докучать.
Зазвенел дверной колокольчик. В комнате снова появился Моке.
– Месье Дюма, к вам посетительница. Мадам Прунель. Она пришла с сыном и говорит, что ей очень нужна ваша поддержка. Дама ждет в желтом салоне.
Моке, славный малый! Как вовремя! Ему всегда приходят в голову отличные идеи.
– Господа, – обратился Дюма к банкирам, – на этом мы вынуждены прекратить нашу беседу. Заставлять ждать даму в беде недопустимо. Au revoir[9]. Напоследок совет: дайте вашей собаке – и мне тоже – поводок подлиннее.
Дюма скрылся из комнаты; полы сюртука развевались. Одье крикнул вдогонку, что дождется его, но на эту угрозу писатель не ответил. Терпение кредиторов было столь же недолговечно, как и денежные запасы транжир. Одье и Галлуа надоест ждать, и в конечном счете они сдадутся и уйдут. Ennui, господа, скука. Вот оно – оружие писателя.
– Браво, Моке! – Дюма похлопал швейцара по плечу.
Хозяин дома заметил, что ливрея слуги уже изрядно износилась. Моке заслужил одежду получше. Завтра же Дюма закажет для этого доброго малого нарядную форму у самого дорогого портного Парижа.
– Месье? – спросил швейцар недоумевая.
– Отличная идея, Моке. – Дюма рассмеялся и ударил себя кулаком по ладони. Его пышные волосы развевались. – «Мадам Прунель ждет вас в желтом салоне». Лучше и не придумаешь.
– Но это правда, месье, – тихо сказал Моке. – Она пришла с сыном Анри и
Au revoir
