еще одну конфету.
– Эти люди хотят меня погубить, Марианн! – Дюма расхаживал по желтому салону. – Вы должны мне помочь. Если цензоры запретят мою газету, я больше не смогу зарабатывать деньги. Тогда о признании отцовства для Анри можно позабыть.
Он опустился на колени перед мальчишкой и прижал его к себе. Ребенок положил руки на могучие плечи и потерся теплыми волосами об щеку Александра.
На мгновение ему захотелось, чтобы мальчик и в самом деле был его сыном. Но дети похожи на кошек: умиляют, пока маленькие. Вырастая же, они показывают когти и приводят к затратам и хлопотам.
– Вы поможете мне, Марианн?
– Сперва подпишите! – потребовала Прунель. – Тогда, клянусь вам, я собственными руками прачки задушу всех стервятников, которые захотят наброситься на наследство моего сына.
Глава 4. К западу от Парижа, шато Монте-Кристо, декабрь 1851 года
Дюма несся вниз по лестнице. Под мышкой он сжимал статьи. За ним с грохотом спускались по ступенькам наемные писатели.
– Скорее, господа. Нужно отстоять наши произведения и доходы.
Громкие голоса, доносившиеся из белого салона, были слышны уже в передней. Когда Дюма открыл застекленную дверь, на мгновение шум стал таким оглушительным, что ему показалось, будто комнату заполонила орда матросов.
– Человек, которому вы дали взаймы – банкрот и кокотка[12] общества, – с волнением объяснял кредиторам один из цензоров.
– Если вы отберете у него работу, он никогда не сможет погасить долг, – ответил Одье.
Он и Галлуа стояли в другом конце комнаты. Поверх их голов за происходящим наблюдал большой мраморный бюст.
Драма уже началась. В жизни все было как в романе: стоит только подобрать персонажей, как история возникает сама собой.
Тут все заметили Дюма и мужчин, толпившихся позади него.
– Это те самые статьи? – спросил Блонде и потянулся за стопкой.
Дюма положил на нее покрытую темными волосами руку.
– Сперва объясните моим помощникам, как им прокормить семьи, если их работа будет уничтожена.
– Мы спасаем души их семей, защищая их жен и детей от этого вздора, – сказал один из цензоров.
– Оставьте свои нравоучения себе! – воскликнул один из наемных работников.
– Нам нужны деньги, – вмешался другой. Дюма узнал голос Фрушара.
– Замолчите, расточители чернил! – возмутился Блонде. – А не то вы все отправитесь в тюрьму.
Собака залаяла и показала клыки. У нее из пасти капнула слюна, оставив темное пятно на дорогом ковре.
Теперь к разговору присоединилась дама в инвалидном кресле. Спокойным голосом она сказала:
– Речь не о счастье отдельных людей, а о здоровье общества. Месье Дюма, вы делаете читателей жертвами вашей прихоти. Если бы вы соблюдали приличия, все были бы богаче.
Голоса
Кокотка – женщина легкого поведения, живущая на содержании своих любовников.
