бумажками. Однажды мы с папой играем с ней. Словно тихонечко так, чтобы бабушка сильно не возмущалась, что мы ее взяли. Вдруг сломаем. Мама как будто на стороне бабушки, боится ее разозлить.
На комоде у бабушки стоит черный чертенок Каслинского литья. Спустя 35 лет он переедет на мой питерский комод. Я люблю его нежно. Долгие 35 лет.
***
Тихий семейный вечер. Таких должно было бы быть много наверное, но в памяти стоит именно этот, один. Мама готовит что-то на кухне и моя память подкидывает идею, что это торт. Папа смотрит телевизор на полу. Он всегда сидит на полу, подогнув одну ногу под себя и вторую согнув в колене. Мама всегда ругается, говоря о наличии дивана – там же удобнее!
Прошло много лет. Мамины старания не прошли даром – папа смотрит телевизор с дивана или кресла. Интересно, а может на полу ему все-таки удобнее? И диваном-креслом он начинает пользоваться только для маминых не-замечаний. Может? Интересно, помнит ли он об этом?
Вероятно мама и папа поссорились, мама немного надута. Мне кажется, как будто она злится не очень сильно, не очень серьезно – что-то на напускном и шуточном. Мама отправляет меня что-то сказать папе, папа – маме. Сначала что-то бытовое, потом про "скажи маме, что я ее люблю". Этакий Печкин на короткие дистанции. Без велосипед, но добрый. Я бегаю, мне нравится. Затем и куда, не имеет особого смысла.
Важен процесс! Нужность, сопричастность и любовь. Тот редкий момент, что я помню, когда я была в правильной иерархии – родители вместе и я как их продолжение. И тут же диссонанс начала дисбалансировки – когда мама и папа общаются между собой через меня. Вроде бы в шутку, но в каждой шутке обычно шутки лишь малая доля.
Я прибегаю к родителям по стопятисотому разу. Они тушуются, не зная, что сказать. Выдают: “Ну хватит уже”. Папа хватает меня в охапку, начинает обнимать-щекотать-дурачиться. Родители не умеют в глубину – каждый раз, когда есть возможность уходить в близость и глубину, я слышу очередное “ну хватит уже”. Не умели. Долгие годы и с детьми и с мужчинами я делаю тоже самое.
***
Иногда с работы маму и меня отвозит домой симпатичный коллега-водитель. Он рулит грузовой машиной с будкой. Усы у него ровные, густые, шелковистые и реально идеальные. Когда машина проезжает мимо гаи, мне говорят пригнуться – детей в кабине возить нельзя. Но нам можно. Водитель питает явную симпатию к маме. Мама строго-настрого велит не говорить папе, с кем мы добирались домой.
***
Мама постоянно что-то “достает”. Мы с ней часто ходим постоять в очереди. Стоим часами за сосисками – в каждые руки только по полтора килограмма. Маленькие ручки – тоже руки. И поэтому я выстаиваю с ней часами в ароматах потных пальто и вытянутых гамаш. Внизу концентрация ароматов значительно гуще. Если зазеваешься, можно получить в курносый нос коленкой или набитой консервами авоськой по затылку. Иногда мне везет и меня сажают куда-то повыше на прилавок. Там смердит меньше.
Часто
