в него. Вижу маленькую себя сверху. Жуткое ощущение. Будто кто-то смотрит на меня из меня.
У прабабушки дома жутковато и как будто витает разное. Воздух тяжелый и вязкий, словно связанный рябыми бордово-белыми шерстяными нитями как верхушка от носка. Как будто там собрано и закатано время в бочки – лежит намотанными клубочками где-то под огурцами. Я еще маленькая задаю взрослые вопросы:
– Мам, а почему дедушка никогда к прабабушке никогда не заходит?
– Они поругались много лет назад и теперь не общаются.
Я маленькая и не понимаю этих больших взрослых. Странные.
***
Грызу ногти. До мяска. По классике. Мама ругает меня за это сильно. Кричит громко, я боюсь, падаю на кровать навзничь, мама что-то выговаривает, ругает:
– Разве это красиво?
Красиво будет для меня важной частью жизни. Одной из жизней. Красивых любят. Мне так мама говорила.
Сейчас моя младшая дочь грызет ногти. До мяска. По классике. По все той же классике я кричала на нее, объясняла, орала. Сейчас мне стыдно и виновато за эти действия. Сейчас не ругаю. Она для меня самая красивая в любом виде.
Переживаю за ее тревожность и внутреннее состояние. Знаю, что способ рявкнуть свое мамское “не грызи ногти” не рабочий. Понимаю, что это про хорошего бережного детского психолога. И да, самые красивые люди те, которые счастливые. И те, кого мы любим. Красота в глазах смотрящего.
***
Мама с папой уходят в кино. Редкий момент – меня оставляют с папиной мамой у нее на работе. Бабушка – еще молодая и красивая – работает секретаршей в каком-то госучреждении. В большом кабинете стоят разные приборы. Трогать, конечно, ничего нельзя. Мне скучно и грустно, а бабушка не знает, что со мной делать. Веду себя отвратительно. Я не знаю ее толком, я никогда с ней не остаюсь. Что уж там, мы толком не знакомы. Так, представлены были друг другу при моем рождении да виделись пару раз на общих тусовках. Бабушка слишком моложава, чтобы внучиться со мной.
И вообще, чё это они ушли, а я должна здесь сидеть непонятно где и с кем. Обидковость, капризновость и ненужность. Вот. И губки надутые.
***
Дома у меня свой низкий столик на кухне. Это закуток между стеной у окна и холодильником. Папа сделал из чего-то попавшего под руку основание, положил сверху фанеру, постелил клеенку и торжественно нарек конструкцию столом. Задумываюсь, копаясь в банке памяти – похоже, я часто ем здесь одна. Я роняю оттуда чашку – молоко-вода-чай-компот льются рекой-реченькой.
Мама злится, говорит, что так "каждый раз". История была одно время любима к рассказам со смехом. А может быть я просто не хотела быть одна, мам?
Маме важно, чтобы у меня было что-то “свое”. Предполагается, что там мне удобнее – маленький стол, маленький стул, маленькая я. Для меня это каждый раз про отдельность-отделяемость от системы. Я еще слишком маленькая, чтобы быть отдельной, мам. Для
