сверля глазами соперника. Врага. Бросок, тишина. Девятка. Крик.
– Ах ты ж мать!
– Быть не могёт!
– В жопу ж… чтоб… подряд!
– А я видел подобное, – почти неслышный за криками товарищей, говорил офицер. Невысокий, тихий блондин с бесцветными бровями. – У ткачей играли ещё в зиму. Тогда капитан был…
– Не судьба тебе забрать своё. – Степняк лыбился широко и жестоко. – Ой, то есть моё. Теперь-то это точно моё. Бы зывтай баай. – Он начал сгребать монеты со стола. Горстями, скребя грязными ногтями по дереву.
Длинноволосый лайонелит вскочил, выпятил вперёд волевой подбородок. Двое рыцарей обошли агринца с флангов, будто заранее отработанным манёвром, при первом движении того – схватили, выкрутили руки. Впечатавшись лицом в стол – степняк уже не улыбался. Косил злым чёрным глазом на тесак, извлеченный из ножен и уносимый из поля зрения.
– Произвол творишь, бы таныг оойлгло… – ядовито прошипел он. – Гильдийцы узнают. Не похвалят.
– Да что мне… – начал было длинноволосый.
– Да что мне твои гильдийцы? – Негромко перебил его офицер. Из лайонелитов он единственный всё ещё сидел. Остальные затихли, ждали. – Тебя не грабят, не бьют, не неволят. – Блондин шевельнул белёсой бровью, рыцари отпустили руки, но остались на месте. – Сел играть – так доигрывай. Уверен, в третий раз подряд ничьей не бывает.
– Это серебро мне нужно, – процедил агринец, держась больше озлобленно, чем испуганно. – Ростовщикам ровно столько должен. Был. – Он медленно потянул руку к оставшимся на столе монетам.
– Так ставь золото, – спокойно ответил офицер.
После чего метнулся вперёд, ухватил степняка за ухо и сдёрнул вниз. Через секунду, тихо звякнув, тяжёлая золотая серьга легла на середину стола.
– Баагш, – хрипло протянул агринец, держась за порванную ушную раковину. Кровь текла сквозь пальцы, капала на плечо. – Играем.
Кинули кости. Рыцарю выпало пять, степняку восемь. Сгребая остатки монет и пряча испачканную серьгу, он, хоть и выиграл по-крупному, больше не улыбался. Ему не мешали, не пытались задержать.
– Гхм… – Эйден негромко откашлялся, стараясь не пялиться на группу лайонелитов. – Не люблю азартные игры. Уж слишком они азартные.
– А мне как раз нравится. – Аспен отвлёкся от созерцания дорожки из чёрно-красных капелек. – В смысле… не уши и прочее. Но кости. Кости – это нечто особенное.
– И как бы в подтверждение нашего разговора, – неожиданно уверенно выпалил Лютер, – исход дела зависит от решительности и жёсткости командира. Прояви слабость – и пролилось бы куда больше, чем пара капель. Тесак, стилеты, стража и виселицы… Некоторые приезжие слишком дерзки, наглы и бесстрашны. – Он засопел, смущаясь. Закинув в рот очередной кусочек маринованной телятины – пояснил. – Так отец говорит.
