шершавая ладонь шлёпнула ему по уху. От звучной оплеухи он на секунду потерялся, неловко бухнулся на задницу, прямо в разбитый до грязи дёрн. Тряхнул головой, очумело озираясь и придерживая рукой ушибленное ухо. Сфокусировал взгляд на здоровяке. Потянул из-за пояса плотницкий нож.
– Ты чегой-то удумал? – Иоргас тоже выглядел удивлённым. Он отошёл на шаг назад, неуверенно поднимая деревянный шест, которым ворочали брёвна. – Обиделся? Так я ж тоже обидеться мог, ты меня трижды дурнем назвал. И один раз толстой жопой. А ведь не господин.
– У-ух… Дикари… – прошипел Нейт, поднимаясь на ноги и оценивающе поглядывая на здоровый дрын в здоровенных руках. – Ты откуда к нам такой прибился? Ранимый… – он демонстративно спрятал нож, как бы предлагая перемирие, но держась чуть надменно, подчеркнуто развязно. Чтобы даже сторонний наблюдатель не мог заподозрить его в трусости. – Про Железные рёбра слыхал? Про субординацию?
– Про рёбра – да. – Выразительные коровьи глаза смущённо потупились. – Второго не понял. Сложных слов не знаю. Я правда нездешний.
Волы, неторопливые до крайности, тянули пустые волокуши не быстрее, чем гружёные. Иоргас шёл следом, кивая и осторожно поглядывая по сторонам. Нейт учил, просвещал, рассказывал, попутно похлёстывая воловьи бока хворостиной, без видимого, впрочем, эффекта.
– И-му-щес-твенный ценз, понимаешь? Не «кровное благородство», – фыркнул он с презрительной насмешкой, – а реальные заслуги и качества конкретных людей, способных либо не способных обеспечить себя должной экипировкой. Смекаешь? Там, – карс неопределённо взмахнул рукой, – важнее, кем были твои предки, деды, прадеды. А у нас каждый сам делает свою жизнь. Коли с головой всё как надо, коли трудиться не боишься – всегда себе заработаешь. Да не только на одеться-обуться, а ещё и на латы, оружие. А вместе с ними и уважение. Заработаешь. Смекаешь?
– Да, – робко лгал здоровяк, напряжённо посапывая. В его большой голове пока не помещалось столько противоречий. – Латников видел. Красивые. У тебя тоже такие? Сам укупил, тут плотничая?
– Да! В смысле – нет, – Нейт закатил глаза, живо жестикулируя, – давай снова и по порядку. Я из Железных рёбер. А значит – лучшие латы и всё чин по чину, ещё увидишь. Но купил, конечно, не сам. На них годы в одиночку работать, так скопишь – да уж седой и полулысый, помирать пора. С одного фаи́ма…. А, ну да. Фаим – это как бы клан, община или… не знаю. Три-пять семей, тридцать-сорок человек, работают обычно вместе, сообща одним делом заняты. У моего фаима сады, говорил вроде, хорошие яблоки, орех, оливки. Виноград даже. Неплохой. Так вот с фаима и собирают фалангитов, когда одного снарядят, а когда и несколько, смотря сколько земель, народу, как хозяйство богато. Смекаешь?
– Да, – уже чуть увереннее кивал Иоргас, задумчиво укладывая и закрепляя цепью брёвна. – А как же… знать? Господа?
– А что господа? Живут себе, не слишком
