источником пресной воды. Колодцы же здесь рылись тяжело, грунтовые воды залегали глубоко, а каменистая почва противилась кирке и мотыге сильнее с каждым пройдённым дюймом.
Так, под увлекательные лекции Аспена, и ехали себе потихоньку. Телега поскрипывала осями, покачивала бортами, мимо рысили редкие всадники, навстречу попадались группы крестьян с лопатами и мотыгами.
– К Валу тянутся рабочие руки. – Малость ворчливо отметил Эйден. – А лучше бы оставались в полях, где и положено.
– Небось повинность отрабатывают. Определённые дни в месяц на общину, на городские советы. Возделывать своё, как видишь, тоже успевают неплохо. Хорошо даже успевают. И возят вон всякие… приятные излишества.
Рядом на большую дорогу сворачивал караван из пяти повозок. Где тянул один вол, где два, возницы на козлах, в основном – разновозрастные подростки, пощёлкивали кнутами, подправляли животных длинными остроконечными палками – стимулами. Аспен вежливо поздоровался со старшим, приветливо махнул остальным, завязался обычный среди попутчиков разговор.
– Да, хороша погода. – Согласно кивал крепкий горбоносый мужичок, правящий головной повозкой. – Не жарко, но уж подсохло. Тракт упруг, не пылен – и катится, и дышится приятно. Да, это все мои, – охотно отвечал он, кивая на бойкий выводок юнцов, болтающих позади, – так с ними и возим от Лониано по округе. В день обычно и оборачиваемся. Если затемно выехать – к закату последнее выгрузим. Телятина редакарская, вяленая, конечно, а там и баранина со свининкой. Сыры головами. Вина бывают, от сардийских до бирнийских. Пиво редко, тут его не сильно жалуют. Мёд ещё, птицу, клети с мясными курами жирными, несушки у нас свои. А гуси у-у-у… помнишь гусей-то, Глазастик?
Девчушка, сидевшая рядом с ним, должно быть – самая маленькая в семействе, застенчиво закивала, хлопая глазками. Рукой изобразила гуся, щиплющего отца за ноги. Тот хохотнул, пригрозил пальцем.
– А ну не балуй. На-ка, держи поводья. Дальше широко, ровно, поучись ещё.
Дорога действительно становилась всё шире, пролегая через долгий пустырь в мелкой каменной крошке. Там, где гонимая ветром пыль могла задержаться в небольшом углублении или меж валунов, рождая клочок почвы получше, яркими мазками зеленели акации и терновник.
– Я не люблю править, не хочу. – Надувшись, бурчала девочка. При этом, разумеется, приняв от отца поводья.
– Что значит – не хочешь? Как это? Да и, – горбоносый карс вроде даже запнулся, подбирая слова, – какая разница? Волов надо вести и всё тут. Направлять, погонять, кормить и обмывать, если слишком жарко. Или в дерьме извалялись. И не строй тут глазки, не хлопай. Что люди скажут?
– Да ничего такого не скажут. – Раздался вдруг дребезжащий голосок. Он шёл откуда-то меж двух телег, так, что говорящего не сразу получилось
