убийствами, – серьёзно произнёс Пурелий без привычных ужимок и хохотушек. – Он вас заинтересует. А одного из вас обрадует.
Книгочей посмотрел на всех по очереди, не задерживая ни на ком взгляд. Эдур Цес сидел спиной к площади, чтобы видеть лица иноземцев.
– Насильственная смерть? – улыбнулся Тацит. – Разве в этом есть что-то интересное?
– А вы сначала послушайте.
Пурелий рассказал об убийствах «важных защитников города» в пустых запертых помещениях, упустив случаи с покушениями на знать. Судя по реакции, история произвела впечатление.
– Может они сами себя?
Ратмир первым отреагировал на рассказ. Он отвлёкся, наконец, от красоты Люции и с интересом слушал.
– Все трое? За двое суток? Лучшие агенты? – возразила Люция, чем не смутила, а обрадовала юношу аналогичным интересом к делу.
– А что говорят свидетели?
– Прекрасный вопрос, Тацит! – похвалил Пурелий. – Напомните, зачем вы приехали в город? Ах, да. Со-про-вож-да-е-те.
Произнося по слогам последнее слово, книгочей подал знак барду, ожидавшему сигнала у входа в ложу.
– Может, вместе опросим, а? – промигал Пурелий.
Балун Сметана подошёл к столу в сопровождении растерянного мужчины. Тот пах конюшней и боязно озирался, чем вызвал симпатию у Голяшки.
– Что ж такое! Очередной стул? – не унимался Пурелий. – Кто их постоянно приносит? Давайте немного подвинемся и пересядем.
Пока Балун отвешивал комплименты дамам и Тациту, лишь вскользь посмотрев на безденежного Ратмира, книгочей пересадил публику. Иноземцы лицом к арене, Пурелий с бардом напротив, между ними стул для свидетелей.
– Мы сопереживаем вашему горю, – начал Пурелий, когда конюха усадили за стол. – Потерять друга. Таким образом. Кстати, каким? Расскажите, пожалуйста, что произошло в тот вечер на конюшне. Да, не торопитесь вы! – пожурил книгочей, хотя мужчина молчал. – Вы же только сели. Необходимо выпить кружку гостеприимства. Только до дна, прошу. До дна.
Расчёт сработал. Увидев полную кружку настойки, мужик её залпом выпил. Волнение ушло, начался рассказ.
– Хороший был коваль, толковый. Но осерчал в последнее время. Ходит понурый, молчит. Хотел мне ножны подарить, но я отказался. Успеешь, говорю, ещё детишек завести. А он опять в молчание. Чувствую, что помру скоро. Так и говорил, да.
– Когда это началось? – спросил Тацит.
– За неделю до смерти или чуть раньше. Как сходил к воеводе на пирушку, так и загрустил.
– Что за пирушка? – быстро отреагировал Пурелий.
– Закрытое представление с танцами для лучших людей Гидона, – ответил за конюха бард Балун. – Проводится пару раз в год при моём скромном участии. Приглашаются только особо приближённые и достойные люди.
«Достойные кого?» – подумал книгочей, поняв суть мероприятия. Таким образом воевода собирал агентов. Коваль был человеком
