когда есть статут ордена, по которому его носят?
Тут Кате отчего-то показалось, что грозный гость немного приврал. А он снова взялся за воротник и прибавил задумчиво:
– Бог мой, эти сказки с черным колдовством совсем рядышком, потому все охотники – либо рыцари Мальтийского Ордена, стало быть, не православные и государю не присягали, либо действуют тайно. Оттого на них на всех Священный Синод смотрит косо, да и служить в России, будучи мальтийским рыцарем, затруднительно. Пока существовало приорство Ордена в России, давали кресты Иоанна Иерусалимского тем, кто на государственной службе, с правом на охотничье чародейство. Но уже два года, как жаловать их полностью запретили.
– Отчего же так, ваше сиятельство? – подняла бровки Любаня.
– Оттого, что нет такого святого. И Русского приората Ордена больше нет. Новых охотников на государеву службу больше не набирают, и носить кресты, выданные в последние годы, запретили тоже.
– А вы почему носите, ваше сиятельство?
– Потому что мне, душа моя, как и другим командорам времен государя и Великого магистра Ордена Павла Петровича, упокоение нечисти никто не запрещал.
– А почему у вас Георгий солдатский? – вмешался Николка. – Для того же?
– Меня государь назвал другом солдат и велел носить награду солдатскую.
– А Суворов – он каков из себя был? Вы ж видали?
– Видал, душа моя. Когда, как ты нынче, пешком под стол ходил.
Граф Милорадович улыбался, и Катя собралась с духом войти и присесть тихонько подле Любани.
– А каков он из себя показался, ваше сиятельство? – канючил Николка. – Ну, расскажи-и-ите!
– В детстве – не помню уже, каков показался, помню только, что мы с Marie за ним хвостом увивались и боялись до смерти, что заметит, и влетит нам от батюшки по первое число. А вот потом, уже когда в Италии с ним повстречался…
– Ваше сиятельство, а в Италии красиво? – не утерпела заскучавшая Любаня.
– Бог мой! Очень! Небо там синее-синее, даже если горы неблизко, а зелень яркая, какой у нас не бывает. И свет такой – золотой и розовый, только акварелью писать.
– А вы умеете акварелью? – удивился Николка и раскрыл перед глазами ладошку с крестом. – Вы же генерал!
– И что же, что я генерал? Сейчас времени нет, а раньше писал, душа моя, как же. В Италии много писал, только грустные картинки получались. Среди такой красоты, и вдруг военный лагерь, и русские мундиры – далеко от дома. Я и Суворова писать как-то пробовал, только он меня застукал и изволил очень сильно разгневаться, потому как я ему должен был по артиллерии сведенья представить. Но то уж в Богемии было, когда я у него состоял непременным дежурным генералом по армии.
– А в Италии не были? – не отставал Николка. – А почему стали?
Граф Милорадович пожал плечами, вновь задумчиво дернул галстук.
– Суворов назначил, вот и стал.
– А это трудно?
– Не трудно, душа моя, а моторошно
