style="font-size:15px;"> – Бог мой! Мсье Хмельницкий, граф Нессельроде сам может государю отписать!
Начальник канцелярии вежливо улыбнулся в ответ.
– Как прикажете, ваше сиятельство. Сей же час напишем его сиятельству графу Нессельроде.
Милорадович немного остыл и собрался с мыслями.
– Ответа все равно на меня просите, коль это мне повелено справиться. Дальше?
– Высочайшая резолюция по делу подпоручика Андреева от ноября сего года, ваше сиятельство, – Хмельницкий наверняка ждал уточняющего вопроса, но Милорадович прекрасно помнил историю подпоручика Андреева. Наряженный в караул на Арсенальную гауптвахту, означенный подпоручик найден был в расхристанном виде, без шарфа и шпаги, что и отметили в рапорте вместе с невыходом в ружье.
– Что же Его Величество?
– Высочайше повелено писать к князю Васильчикову, чтобы заметил Козену, что за таковой проступок мало ареста на один день.
Милорадович невольно улыбнулся: напишем, почему бы не написать? Князь Васильчиков немало кляуз настрочил государю о неустройстве и порушенной дисциплине в гвардии, а всего-то на последнем смотре, когда Милорадович командовал Гвардейским корпусом, Павловский полк церемониальным маршем прошел, имея ружья не на плечо, а в боевом положении, «на руку». Со скуки он тогда побаловался, да и солдатам польза – вспомнили веселые денечки недавних походов. Это – неустройство? Разрушение дисциплины? То ли дело при князе – щенок нажрался до зеленых чертей прямо на карауле!
– Составьте к Васильчикову письмо повежливее и мне покажите. Еще что-нибудь?
– Господин надворный советник Фогель желал видеть ваше сиятельство.
Милорадович раздраженно дернул галстук.
– Бог мой, так уж прямо желал? Или это вы так сказали?
Хмельницкий смешался.
– Фогеля ко мне сразу после вас, – оборвал его невнятное бормотание Милорадович. – А вам, государь мой, за языком следить научиться не помешает. Что-нибудь еще есть?
– Письмо судебных исполнителей из Крыма.
Милорадович поморщился – тяжба об имении в Крыму затянулась.
– Оставьте, это личное, сам посмотрю. За подорожными есть кто?
– Вы утром все подписать изволили, ваше сиятельство.
– Какое чудо! Еще?
– Просьба от Абрама Хейфеца на поселение в Петербурге, – Хмельницкий в свою очередь заметно поморщился.
– Чем заниматься собрался потомок колена Израилева?
– Аптекарским промыслом, ваше сиятельство.
– Если бумаги в порядке, выдать ему билет на жительство.
Начальник канцелярии скривился еще больше, но промолчал. Одного раза хватило рявкнуть, напомнив про еврейские ссуды государю во время Наполеоновской кампании, чтобы прикусили языки резвые канцеляристы, как бы им ни претили евреи в столице. Вот и славно! И не сомневайтесь, сударь мой Николай Иваныч, господин
