style="font-size:15px;"> Так мы вдвоем и смотрели почти до рассвета на волшебные отблески огня. Лиса грела мехом мои ладони, а я нежно поглаживал ее шерсть, успокаивая себя. Наверное, она пришла, чтобы удержать меня от желания присоединиться к их хороводу. Помешать мне влиться в их танец, стать частью чего-то большего. Чего-то вечного. Чего-то волшебного. Когда-нибудь я стану. Но пока у меня были другие планы.
Элибер
Морозное утро не желало выпускать меня из объятий сна. Приходилось оправдываться и обещать, что я вернусь, как только звездная ночь снова опустится на город. Я вернусь, но сейчас пора скидывать оленьи шкуры и подниматься с набитых перин. Вставать с кровати всегда тяжело. У меня был утренний ритуал – каждое пробуждение поднимать бокал вина за то, что я проснулся. Не умер во сне от вспоротой глотки. Это было приятное осмысление, еще приятнее было чувствовать, как внутри разливается жар багрового спиртного. Дэви любила фаирусовское вино, а я предпочитал либертасское. Оно было не таким насыщенным и пламенным, не драконьим огнем разливалось по горлу, а кровью врагов. В Либертасе вино делали из рябины, оттого напиток был кислым и горьким. На вкус как Алые горы.
Терпкое оно было, мое пробуждение.
В замке, меж черных стен, гулял сквозняк. Северный ветер завывал свою зимнюю песнь, темные своды прятали рассветное солнце, и не понять было, действительно ли пришло утро, или это январская ночь обманывает привычным покоем.
Бокал пустел на глазах, я кутался в пуховые одеяла, прятался под тяжелыми шкурами от внешнего мира и размышлял о названой Свободной стране. Что такое свобода? Фелабелль не первый век вел войну с Либертасом. Она то заканчивалась, то начиналась вновь. Не было в ней романтики, да и смысла тоже не было. Они защищали свои идеалы. Не позволяли нам вторгнуться в свои земли и принести в их края нашу религию. Вот только я сам, как и вся моя семья, – выходцы из Вольного края, вскормленные их идеалами, выросшие внутри их свободы. И мы тоже были свободны в своем выборе – брать, завоевывать и создавать. Взращивать новое на почве отжившего старого. И после защищать свое. Мы и защищали. Уже не первое поколение Присонов сражается за свои смыслы. Торговые пути закрывались лет на тридцать, а потом на сорок объявляется мир –до следующего наследника. Наверное, только мои дети, если они вообще будут, прервут войну. Может, я как Элизиум, закончу на себе целую династию. Оружие мы первыми не опустим, а значит, все закончится тогда, когда мы по-настоящему напугаем Либертас.
Свободный – не значит истинный. С людьми это работает также. Люди, что перекупают то же рябиновое вино у враждебной для нас страны, сами же и являются ее жителями. Конечно, было бы опрометчивым допустить, что в Либертасе у Фелабелля не было своих людей. Что это значит для них? Предательство родины. Но что это на самом деле? Свобода. Выбор. Кто запретит им это делать, если такова воля их Бога?
Какие законы диктует их Совет? Свобода кончается там, где начинается свобода другого. То есть
