королевских покоев прервал мои размышления.
– Входите, – я отставил пустой бокал, перевязал растрепавшиеся ото сна лунного цвета волосы шелковой лентой и присел на край кровати. Я не любил, когда мою спальню посещали без важного дела, это знали все стражники и служанки, а значит, что-то опять стряслось, причем что-то важное.
Двое стражников, несущих пост со стороны коридора, распахнули тяжелые двери. На пороге остановился третий гвардеец, встревоженный и испуганный. Опасливый взгляд сверлил белый, в цвет волка на фамильном гербе, ворсистый ковер. Этот гвардеец был не первым, кто боялся смотреть мне в глаза, к этому я уже привык. Но сам его вид настораживал, был каким-то неестественным. Пугал.
– Мой король, в замок прибыл человек, что называет себя воином из Морской деревни. Наверное, ненормальный или юродивый. Он утверждает, что деревня пала.
– Приведите его в тронный зал. Я скоро буду.
Гвардеец кивнул и исчез за дверями. Я остался в комнате один, наедине с собственными тревожными мыслями. Морская деревня была единственной, захваченной нашими войсками точкой на другой стороне Заговоренного леса. То было еще в самом начале войны, мы держали ее уже больше двадцати лет. После Фелабеллю ни разу не удавалось перейти Заговоренный лес. Нечисть. Если это действительно так, значит, мы сдаем позиции и открываем свои земли Либертасу. Так что пусть этот "воин" молится всем богам, чтобы оказаться психом или юродивым, иначе… Иначе я не знаю, что с ним сделаю.
Быстро собираюсь и выхожу в длинный коридор. Стремительно преодолеваю расстояние до тронного зала и презрительно осматриваю человека, замершего под витражами.
Он худой, как щепка. Глаза дикие, беглые, затуманенные. Лицо острое и обветренное. Залысины на висках, клочья седых волос. Хорош воин! Выдыхаю. Больше похож на психа, честное слово. Стоит в одном длинном, искромсанном плаще.
– Я слушаю тебя, – говорю и опускаюсь на трон из драконьей кости. Мужчина вздрагивает и поднимает на меня затуманенный взгляд.
– Ваша светлость, Морская деревня пала. Никто не выжил, кроме меня. Весь отряд полег… У нас там уже дети появились от либертасских рабынь, что были захвачены еще во время завоевания… Тоже погибли, мальчишки… Мы их уже обучали…
– А ты почему стоишь здесь, живой, когда твои товарищи мертвы? – Внутри все сворачивается от злости. Последнее письмо с другой стороны Заговоренного леса я получал около двух месяцев назад. Глава отряда Эймар писал, что войско удерживает позиции и ждет пополнения, чтобы отправиться дальше. Не одна проблема, так другая.
– А я сбежал, – произносит мужчина и срывается в рыдания. Стоит и ревет, как ребенок. Ногтями раздирает щеки, оставляя красные полосы на лице. Заходится в завываниях и чуть ли на колени не падает.
Я выдерживаю паузу и спокойно произношу:
– В таком случае это дезертирство. Как твое имя?
– Мот.
