вы знаете этих женщин…
Мы с трудом удержали улыбки.
– Похоже, ты очень не любишь этого режиссера. Чем он так провинился перед тобой? – Дуглас со знанием дела продолжал добывать информацию.
– Ха, не люблю… Это мягко сказано! Он же реально замочил того мужика, который жил в этом доме!
Тут мы перестали дышать. Полицейские, стоявшие за нашей спиной, даже придвинулись, чтобы лучше рассмотреть мальчика.
Но он тут же осекся. Опустил голову, нахохлился и стал внимательно разглядывать носок своего правого ботинка, при этом усиленно ковыряя им пол. Видно было, что он сильно волновался.
Кто-то осторожно спросил:
– Роби, ты…это… сам видел?
– Ничего я не видел… такого… – неуклюже попытался он увильнуть…
Мальчика было жаль. Дуглас смотрел на него внимательным долгим взглядом, потом подошел и присел перед ним на корточки, так что их глаза были напротив друг друга. Он взял его замурзанную ручонку, спрятал ее в своих огромных ладонях и сказал:
– Роби, пойми! Если этот человек – убийца, то он же может причинить зло и Марайе. Она же ничего не знает.
Глаза мальчика на секунду остановились и испуганно расширились. Он все понял.
– Да, я видел… – быстро залепетал он. – Я собирался уже ложиться спать, вдруг слышу – к дому машина подъехала. Я тихонько выглянул вниз… – Роби показал на маленькое слуховое окошко на чердаке. – Я очень испугался, думал они придут сюда и прогонят меня… А я не хочу больше спать на улице… Я устал… Там холодно, страшно…
Дуглас легонько сжал руку мальчика.
– Хорошо, Роби, что было дальше? – направил он его в нужное русло.
– Их было несколько человек и один из них – этот… режиссер… Потом… – парнишка от волнения замолчал.
– Роби, ну? – подступил к нему Иннокентий.
Силы ребенка были на пределе, и он расплакался.
– Я н-не знаю… Какой-то грохот, крики… – залепетал он, хлюпая носом. – Потом дядька, который здесь жил, как закричи-и-т – так страшно! А потом захрипел и…все… П-потом машина уехала…
– А ты что? – спросил Дуглас, обняв мальчишку, чтобы унять его дрожь.
Роби размазывал слезы по лицу, из него вырывались судорожные вздохи. Но самое трудное было уже сделано, он, наконец, освободился от своей непосильной страшной тайны, с которой долгое время был один на один.
– А мне было та-а-к страшно, что я не знал, где спрятаться.
Все молчали, сочувственно глядя на мальчика. Потом Дуглас тихо спросил его:
– Почему же ты не убежал отсюда?
Роби взглянул на него обреченно, как затравленный зверек.
– Я хотел. А вдруг бы они увидели меня и погнались, чтобы прикончить, как свидетеля?! – он вскинул на Дугласа глаза, полные боли и ужаса.
Ответить на это Дугласу было нечем, уж он-то знал, что так могло
