подвергал жизнь опасностям и все это только для того, чтобы доказать свою правоту!»
Дуглас несколько раз позвонил в массивную дубовую дверь. На пороге появилась заплаканная женщина, в ее глазах была какая-то вселенская тоска. Она отрешенно оглядела нас и, вероятно, собиралась спросить о цели нашего визита. Но тут ее взгляд споткнулся о маленькую фигурку Роби, неуклюже завернутую в старый плед, найденный нами в полицейской машине. Женщина тихонько охнула, ее ноги подкосились, она с трудом схватилась за косяк двери и стала медленно и безмолвно сползать вниз. Мы даже не сразу сообразили, что у нее обморок, а когда поняли, то бестолково засуетились вокруг нее, пытаясь привести в чувство.
На шум выбежала стройная красивая девушка, должно быть, дочь этой женщины. Увидев мальчика, она тоже остолбенела сначала, а потом выдохнула еле слышно:
– Роби… – и сжала его в объятиях.
Мы с любопытством наблюдали трогательную сцену воссоединения семьи – все плакали, обнявшись: сначала это были Роби с сестрой, затем к ним присоединилась пришедшая в сознание мать Роби… Но, оказывается, семья была еще не в полном составе, потому что распахнулась дверь дальней угловой комнаты и появился еще мужчина с младенцем на руках, торопливо спешащий к рыдающей скульптурной группе.
Он своей свободной рукой обнял все семейство, сбив его в тесную кучу. Теперь плакали уже впятером, и самой громкой оказалась грудная малышка Дороти, она заглушала всех. Вскоре ее плач превратился в надрывный истошный визг, и тогда мать спохватилась – взяла младенца на руки и стала успокаивать:
– Дороти, смотри, детка, это наш Роберт, он вернулся, и теперь мы снова все вместе, – она поцеловала малышку, которая тут же, вероятно, поняв счастливое состояние матери, затихла.
Женщина – вся вмиг преобразившаяся, счастливая и просветленная – подошла к Дугласу.
– Не знаю даже, как благодарить вас… – она с чувством, по очереди обняла и перецеловала каждого из нас. – Вы не представляете, что мы пережили! Я готова была бросить все…. и искать… искать его по всему Лос-Анджелесу!
– Роби, – она опять прижала голову мальчика к себе, – Роби, как ты мог… Ты же часть нас… Куда ты пропал? – она не укоряла его, а говорила мягко, с любовью в голосе.
Мальчик не мог ничего отвечать. Уткнувшись матери в бок, он совсем откровенно по-детски ревел. Сказалось нервное перенапряжение, и сейчас вместе со слезами из него выходил весь кошмар пережитого – бесприютность скитаний, одиночество и тоскливое чувство незащищенности. А главное – ужас преступления, нечаянным свидетелем которого он стал.
Нам пришлось довольно долго ждать, пока страсти немного улягутся, а потом выслушивать слова благодарности от всех членов семьи по очереди, и особенно Джона, главы семейства. Он тряс нам руки и восхищался каждым из нас в отдельности, и американской полицией в целом, и президентом, и американскими законами, и…
Я подумал, что сейчас он в порыве благодарности, наверное, попросит принять его в ряды
