у нахала всё было в порядке. Не «джэнь» и не «ще чешен». Впрочем, его ведь сам Карский заметил. И папочка благословил. Ну а что москалик переборщил немного с «панной»… Кстати, с артикуляцией огубленных «о» и «у» Бася бы могла ему помочь.
С появлением хорошенькой паненки, столичной курсистки и дочери профессора, владельца знаменитого кота, Пепшик утратил к студентику интерес и, придерживая шашку, чинно направился в направлении Кошикóвой. Вещи в его мире встали на места, витринам и порядку ничто не угрожало. Профессионалка, удостоверившись, что этот клиент не ее, продолжила путь к Аллеям, в более оживленные и перспективные места.
– Вы уже в курсе? – озабоченно спросил Барбару Костя.
Юные боснийцы подарили европейцам великолепнейшую тему для бесед. Неделю, если не более, можно будет обходиться без погоды.
– Сущий кошмар. – Бася честно попыталась сосредоточиться на сербах и несчастной австрийской чете. – Мой младший брат готовится к войне. Намерен устроить тевтонам Грюнвальд, если немцы на нас полезут. А вы?
– Я пока нет. Думаю, обойдется. При чем тут, в конце концов, Россия?
– Папа тоже так думает. Константин Михайлович, вы тут, верно, дожидаетесь кого? Не буду мешать. Я вышла прогуляться. По Уяздовским и в Лазенки.
Ерошенко расплылся в бесхитростнейшей улыбке.
– Если честно, я надеялся случайно встретить вас. Узнал, что вы вернулись из Москвы и вот…
«Наглец!» – пропело у Баси внутри.
– Но вовсе не думал, что вы непременно появитесь. Тем не менее…
И все-таки смутился. Замялся, замолчал. Что бы подумал, увидев его, декан истфила Карский? У игрушки кончился завод?
– Прекрасная погода, – подсказала Барбара, моментально позабывши про сербов. Ерошенко радостно кивнул. – Быть может, вы пройдетесь со мною? Одной неловко, а пройтись ужасно хочется. Сто лет не видела Варшавы.
– Невероятно, но именно это…
– Тогда идемте, – перебила Бася житомирского мямлю. И пребывая в непреклонной решимости положить предел его нахальству, спросила: – Вы можете взять меня под руку?
* * *
Вернувшись из Лазенок, Бася застала в квартире инженера Старовольского, киевского родственника мамы. Устроившись в кресле у книжного шкапа и поглаживая влезшего на колени Свидригайлова, инженер вел мужскую беседу с экстраординарным профессором и Франеком. Последний, перелистав десяток книг из папиного кабинета, за четыре часа Басиного отсутствия сделался экспертом по балканской ситуации. Сыпал именами Обреновичей и Карагеоргиевичей, уверенно сравнивал численность сербской, болгарской, греческой, турецкой и императорско-королевской армий. Вопреки мнению экстраординарного профессора, выказывал убежденность, что Вена этого так не оставит – при том что аннексия Боснии, равно как предшествовавшая ей австрийская оккупация этой исконно сербохорватской земли, несомненно, является возмутительным
