чудом не разбитом за три года разнопартийными жильцами – не обрадовало. В самом деле, какую девушку обрадует вид собственных, выпирающих из-под прозрачной кожу ребер? Скажем прямо – скелета. Не говоря о том, что первая и вторая ножка Царства Польского остались в прошлом – вместе со злосчастной Конгресувкой и династией Романовых23. С чем она вернется в возрожденную Польшу? С двумя тонюсенькими спичками? И это сейчас, когда парижанки совершенно обнажились – почти до самых до колен. Ясно, отчего фендрик не торопится проникнуть в ее пристанище. Он, конечно, ничего пока не видел, но догадывается. Мужчины глупы во многом, но кое в чем, к сожалению, разбираются. Но к сожалению – это для других, не для нее. Образованная женщина выйдет достойно из любой ситуации.
Зябко приплясывая перед мутноватым стеклом, Бася мысленно выписала себе диэту. Галушки, пампушки, сало для общего вида. Для ножек, как водится, танцы. Вместе с Костей. «По случаю демократии спляшите русскую народную», – подсказал ядовитый голос. Прыснула, представив, как будущий кандидат филологии в широких, как Черное море, шароварах наяривает с нею гопака. Нет уж, товарищи. Только вальс и, быть может, фокстрот. И еще выучить с Котькой аргентинское танго. Говорят, оно теперь в Париже très en vogue. Неутоленная креольская страсть, te quiero, corazón, caramba.
И все ж чертовски хороша, анфас и в профиль. Особенно вот так, неодетая, со всеми, никем почти не виданными прелестями. Ерошенко – олух.
Баська еще раз взглянула на часики и сняла со спинки стула тщательно заштопанные вечером чулки.
* * *
Первое, что увидели Ерошенко и Барбара, выйдя из гостиницы, был одноногий солдат с тальянкой. Неловко растягивая меха, он извлекал унылые, не самые мелодичные звуки. Девочка лет семи гнусавенько, ко всему безразличная, выводила: «Разлука ты, разлука, чужая сторона…» Спешившие мимо, к вокзалу и обратно, прохожие не обращали на музыкантов внимания. Единственным слушателем был низкорослый ходя, в нечистой гимнастерке, с японским карабином и семечками в кульке.
Ерошенко бы тоже не обратил на капеллу внимания, но когда поют в трех шагах от тебя, трудно делать вид, что ничего не видишь. Рука проскользнула в карман и в лежавшую на тротуаре фуражку легли две истертые керенки. Бася, со всегдашним чувством вины, быстро проделала то же самое, правда положила не керенки, а совзнаки – что нашла. Солдат безучастно кивнул головой, девочка, не прекращая пения, пересчитала валюту глазами.
Ерошенко спросил:
– К Старовольским?
Они пошли прочь, вверх по улице, туда, где высился памятник графу Бобринскому, до сих пор удивительным образом не снесенный. Бася подставила Косте локоть, и он с удовольствием взял ее под руку.
Все пташки, канарейки
так жалобно поют,
и нас с тобою милый
разлуке предают.
Старовольские жили на Большой Васильковской, неподалеку от католической церкви, которую, как принято в России,
Конгресувка – пренебрежительное обозначение Царства (Королевства) Польского, созданного по решению Венского конгресса из части польских земель. Романовы – польские цари (короли) с 1815 г.
