десять лет назад побывали в Маньчжурии и представляли, о чем идет речь, много лучше прочих европейцев.
Бася, продолжая думать о своем, присела на диван. Свидригайлов, покинув Старовольского, перебрался поближе к хозяйке, на карту Балкан. Пани Малгожата, желая отвлечь супруга от маньчжурских воспоминаний, полюбопытствовала:
– Ну и как на Маршалковской, Бася?
– Замечательно, мама.
– Где побывала?
– В Амфитеатре, в Оранжерее, на Агриколе.
– Где? – спросили хором мать, отец и сын.
Вошедшая следом за матерью Маня посетовала:
– Жалко, я не заключила с Франтиком пари.
* * *
Костиных опасений Анджей Высоцкий не разделял
– Пустое! Франц Прогулкин не рискнет, да и Вилли не позволит. За Сербией мы, за нами – Entente Cordiale.
– Но если? – сочла своим долгом поддержать Константина Ася, младшая сестра Высоцкого, Басина товарка по гимназии, выражаясь по-местному – колежанка.
Понедельник понедельником, но лето оставалось летом, и к вечеру Саксонская площадь и одноименный сад наполнились праздными толпами. Чистая публика, военная и статская, растекалась по кафе и ресторанам – как здесь, на Саксонской площади, так и на лежавшем рядом Краковском Предместье. По панелям, даря городовых улыбками, плыли ласковые панны, сделавшие пол своей профессией. Юные газетчики радостно выкрикивали заголовки, специально для господ офицеров по-русски: «Арцикнязя и евону малжонку забито в Сераеве! Новины из Берлина и Ведня!»
Двое студентов по-мужски угощались пильзенским от Габербуша и Шиле, Ася по-девичьи тянула через соломинку оранжад. Из парка, сквозь гомон толпы, прорывались «Амурские волны» – в исполнении оркестра лейб-гвардии Уланского Его Величества полка.
– Если что, устроим тевтонам Грюнвальд, – пообещал Иоанне Костя. – Пойдем с Андрюхой в вольнопёры.
Анджей выдвинул указательный палец.
– Обрати внимание, Ася, господин Ерошенко упорно уходит от главного, прячась за спины сербских националистов. Что у нас сегодня главное, сестра? Кроме Франца-Фердинанда и княгини Гогенберг?
– Бася Котвицкая, полагаю.
– Вот именно. Вас видели в Лазенках. Вместе. Польская общественность столичного города Варшавы требует отчета.
Ерошенко, отпив немного пильзнера, с готовностью кивнул. Отчет так отчет.
– Видишь ли, Анджей, – начал он приближаться к теме, – славянские идеи мне не близки. Не по причине симпатий или антипатий, но в силу их исторической и политической необоснованности. Я уже три года в Королевстве, этого более чем достаточно, чтобы оценить химеричность панславистских бредней. Да что Польша? Сколько русской крови было пролито за Болгарию. И чем Болгария стала? Немецкой полуколонией?
Ася, выпустив соломинку из красиво подведенных губ, попыталась развернуть беседу в нужном направлении.
– Костя, славян мы уже обсудили. Польская общественность
