Не понимаю… раньше мне всё объясняли. Билл объяснял.
– Всё объясняют лишь выскочки в примитивных сообществах, в мире свободы на многие вещи ответ не сыщешь, – религиозно ответил в стиле «понимай как нравится» старый ковбой и добавил, после очередной непродолжительной паузы и нового приступа боли в боку, откуда ещё недавно торчала жуткая кровавая стрела. – Пускай сам спит в гробу, я посмеюсь, а ты – смейся вместе со мной, раз избрался, кто бы ты ни был, я угощаю!
Изуродованное, окутанное тьмой тело Билла Карсона никто не торопился нести служителям смерти. Всем своих проблем хватает и всегда есть дела более прагматичные, например: нужно срочно нарезать мясо на стейки, пока коровья туша не начала протухать. Тело Билла, или Билли Кида тем временем мирно омывалось ливнем, для ускорения разложения, освещалось вспышками молний и постепенно утопало в смеси грязи и экскрементов, а голодные бродячие псы первыми нашли в убийстве шерифа выгоду и жадно лакали из лужи кровь.
Таким нахальным образом безымянный городок остался на произвол судьбы без полезного шерифа старой закалки, загадочный тёмный всадник не только стал менее загадочным, обманул смерть, вышел победителем и добавил ещё одного убитого в свою коллекцию трупов, но и обзавёлся «оруженосцем» склонным к предательству и по отсутствии опыта – к творческому душевному погружению в мрачную бездну негодования, что просто великолепно. Главное, что свет увидел ещё одно мужское товарищество скреплённое, как и положено: кровавым контрактом и головокружительной интригой…
Глава II «Пристанище»
Нет такого несчастья, которого не изгладило бы из памяти время, и нет такой боли, которой не прекратила бы смерть.
«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Мигель Де Сервантес Сааведра
Остаток злополучного дня и до наступления полуночи два с виду угрюмых всадника, со смертью бредущей по пятам, молча постепенно отдалялись от места кровавой стычки бредя на приличном расстоянии друг от друга – к последующим трудностям и неизбежным кровавым бойням пуще прежней, на фоне которых зверское убийство шерифа и спортивная стрельба по трупу в ретроспективе покажется лишь сменой деятельности, для отдыха.
Погода разгулялась ещё заветным днём, но долго сохранялась облачность и приятная послегрозовая свежесть. Странники успели до заката немного просушить одежду на солнце, в редкие моменты прояснения. Заодно оба успели простудиться, как на зло. Адреналин иссяк, оба почувствовали недомогание. Один лёгкое и в большей степени психическое, с непривычки, второй – критическое, он умирает, снова и действие обезболивающего давно прошло.
Каждый в пути размышлял о своём насущном, невзирая на проблемы. Останавливались лишь изредка, испражниться или помочиться, то есть – справить нужду.
После багровых сумерек, как только опустилась тяжёлая ночь – у Джонса начала развиваться вялотекущая паранойя. Он периодически: то резко озирался по сторонам, то всматривался во мрак
