заметила тень Отца на крыше, и Он почувствовал, что сегодня ему не следует её игнорировать, но при этом придется довольствоваться простой отельной обстановкой. Вечером в номере Он откликнется на её молитву.
Она повернулась к священнику и задала ему последний вопрос, неожиданно вклинившийся между объяснениями Отца.
– У тебя шрам от вируса, но ты не принимаешь света Отца. Как ты тогда исцелился?
– Я исцелился еще до того, как ты вмешалась, – ответил он. – А шрам? Не знаю, почему Бог оставили его мне. Может быть, чтобы я выделялся на фоне остальных выживших. А может быть, чтобы мы не забывали про эту трагедию.
– Ты думаешь люди забудут?
– Ты же только что говорила, что Сын заберет все эти воспоминания у людей. Или нет?
– Да, заберет, если такие как ты не будут мешать им принять дар Отца, – холодно ответила Пророк и развернулась к нему спиной.
Школьный двор все больше заполняли крики радости и веселья, которое охватило человеческие сердца и только двое на этой площадке грустили: Захария Блэквуд и Эсмеральда Стоун. Захария, потому что всегда переживал за людей, а Эмма, потому что так и не смогла вернуть себе дочь.
Вечером в номере Пророк, как и было предначертано, обратилась к Отцу, чтобы Он укрепил её в служении. Тень лишь сделалась более отчетливой, хотя уже давно находилась рядом. Люди так и не смогли научиться различать Его в своей жизни, даже Пророк не заметила, как Он уже несколько часов наблюдает за ней. Ему даже стало интересно: почувствует ли она его присутствие. Ему нравилось лицезрение того, что при всех своих талантах и силе, она всего лишь человек.
– Мариам, – откликнулся он на её молитву.
– Почему мне так больно?
– Путь жертвенной любви.
– Он сказал, что я убью себя рано или поздно, – напомнила она слова священника.
– Он хочет так думать, но это не так, – тень Отца приблизилась к самому уху Пророка. – Тебе будет больно, чтобы ты не забывала про то, что ты часть человечества. Иначе ты возгордишься и отпадешь от меня. Ты же помнишь, что случилось с падшим ангелом и сыном Утренней Зари, когда он подумал, что он – бог?
– Да, я помню, – после этих слов лицо Пророка окончательно утратило следы детского этапа её жизни.
– Я понимаю, что из-за бед человечества ты и Мой Сыном берете на себя ношу, которую ещё вам рано нести…
– Я смогу Отец! – перебила его Пророк.
– Да, конечно, – тень переместилась к другому уху. – Но больше тебе нельзя так часто изливать мой свет на остальных. Ты же Пророк! Проповедуй. Обращайся к их сердцам, к их разуму, подготавливая их принятию Сына.
– Но если я не покажу им твоего света, как же они примут тебя?
– Сначала ты должна открыть их сердца, а потом уже изливать Мой свет, – бархатный тембр Отца успокаивал душу Пророка. – Ты увидишь, что это гораздо
