тьмы, других просто оставляя хорошими людьми без всякой тяги к мистическому откровению. «Поражу пастыря и рассеются овцы стада» – не он придумал эти слова, как и законы вселенной, но почему бы не использовать их в своих целях. Отец не мог позволить сомнению закрепиться в душе Пророка. Только не сейчас. Потом, когда она окончательно пойдет по его пути это будет неважно, но здесь и сегодня он этого не допустит. Небольшое чудо, на которое у этой девчонки должно хватить сил.
«Даже близко не он» – эти слова Отец повторил в сердце Пророка от первого лица и её голосом, так как она должна считать это выражением своих мыслей и чувств. Янтарные глаза вспыхнули огнем праведного гнева. Этот кощунственный священник должен поплатиться за свою дерзость. Она не заметила, как начала тяжело дышать, еле сдерживая какой-то древний, как сами звезды, гнев. Что значит «даже близко не он»!
Пророк встала и подняла руку, призывая собравшихся сосредоточиться на ней. Это было лишним, так как все взоры и без этого напоминания были обращены на их разговор с Захарией. Эмма Стоун также наблюдала за этой встречей, но с необъяснимой надеждой внутри.
– Примите этот божественный дар! – её голос прозвучал мягко, но заполнил собой все пространство перед школой.
Эмма снова упала на колени, как тогда на монастырском дворе, но свет не был столь сильным. Остальные присутствующие также пали ниц перед Отцом. Внутри звучал внегласный призыв открыть своё сердце этому потоку и впустить его в себя. Исчезнут все тревоги, все скорби – все перестанет иметь значения, кроме этого света. Но Эмма чувствовала всем своим существом, что если откроется этому потоку, то навсегда потеряет свою дочь, перестав её воспринимать как Мэри. Она этого не хотела, но сопротивляться свету больше не могла. К тому же поток становился все интенсивнее, ища на школьной лужайке каждое человеческое сердце и душу, в которую можно проникнуть.
Эмма решила ещё раз взглянуть на Пророка, как на свою дочь и увидела, что Захария спокойно стоит перед приливами расходящегося света. Она ощутила ещё один всплеск и ей показалось, что Захария пошатнулся. После этого поток благодати иссяк, погрузив школу и прилежащую территорию в подобие светоносного облака. Эмма наблюдала за дочерью, интенсивно дыша после продолжительного сопротивления. Пока все переживали состояние эйфории, Пророк подошла к священнику, который так и не преклонил колени.
– Ты чуть не убила их, – произнес он.
Пророк провела рукой по его шраму, а он в ответ лишь убрал струйку крови, которая бежала из её носа. Пророк почувствовала сильное и доброе сердце этого человека. Но почему он не хочет впускать в себя божественную благодать? Может она не способна наполнить столь глубокую душу? Тогда ей нужно еще сильнее пропустить через себя свет Отца. От этой мысли у Пророка очень сильно заболело внутри, как будто когтями провели глубоко в сердце, но ни один мускул не дрогнул на её лице. Но сейчас она стояла перед человеком, которому чтобы почувствовать боль другого не нужны внешние проявления.
– Ты убьешь себя рано или поздно, – сказал
