соседнего строения, – где, как выяснил моряк, жил уважаемый тланчанин, перьевых дел мастер, – безобидный слуга скрупулезно обтачивал кремний. За монотонной работой этот низкий коренастый мужичок зыркал украдкой на Эстебана и продолжал с видом увлеченным точить один единственный кремниевый нож целые сутки.
Таких «тихонь» квартирмейстер насчитал около десятка и все они миролюбиво занимались своими делами, упорно прикрываясь безразличием и отсутствием интереса к диковинному гостю. Вот только счастливый случай расставил всё по своим местам: возле жилых построек заметили пантеру. Голодная и опасная животина подобралась слишком близко к домам и визжащая от страха женщина заставила воинственных стражей переполошиться.
Вот была потеха, когда безобидный заточник, что сутками мусолил кремниевый нож, вдруг поднял куцую хлопковую тряпицу, выудил оттуда огромную дубинку с лезвиями по краям и бросился в атаку на забредшую к своему несчастью дикую кошку.
С дисциплиной у русалочьего племени было неплохо. Хреново – с организацией. На подозрительный источник шума сбегались всей толпой, оставляя без охраны уязвимые дыры.
Этим квартирмейстер и воспользовался, решившись на тайное рандеву с новой знакомой. Поджёг соломенную крышу, какого-то мелкого сарая с помощью солнечных лучей и увеличительного стекла, а потом слинял из дома Ицамны и дежурил под окнами русалочьей принцессы. Ждал, пока суровый охранник в шкуре ягуара отойдёт отлить…
Говорить с Иш-Чель Эстебану запретили. Вернее, дали понять, что на приватный разговор с царственной особой он может не рассчитывать. Кулуауанцы, разумеется, знали о его самоотверженном подвиге, были ему благодарны, даже пригласили на какой-то праздник, где, по слухам, он мог получить аудиенцию вождя, но закон есть закон. Какой отец позволит подозрительному малознакомому мужику свидание с его незамужней наследницей?
Эстебан это хорошо понимал. Так было везде. Все отцы одинаковы. Хоть с Юкатана, хоть с Эспаньолы, хоть со стольного Мадрида.
Расположение принцессиных окон квартирмейстеру выболтал лекарь. Целитель вообще очень любил молоть языком не по делу. Чаще говорил про свои травки и припарки, но кое-что поведал о правящей семье и дочери вождя в частности.
Красавица-тланчана обитала на втором этаже и, по счастью, под её окном рос здоровый тропический палисандр. Вот по этой щербатой громадине квартирмейстер взобрался, – такелажная он крыса в конце концов или кто? – и одним не самым, правда, удачным прыжком оказался в покоях упомянутой так много раз Иш-Чель.
И, раздери дьявол, это была она!
Длинноволосая русалка с глазами-миндалинами и двумя, – двумя! – человеческими ногами. Сидела на топчане в окружении ротанговой мебели, да ещё какой-то хренотени, вроде как корабельного старья, и глазами хлопала ошарашенно.
– И ты здрав будь, Тиен, – самообладание царственная хвостатая вернула в одночасье и, похоже, к диалогу была расположена.
Иш
