достаточно, чтобы черты лица моей гостьи стали различимы. Она поморщилась, вдыхая струйку дыма, тянущуюся из кострища, отряхнула костюм от налипшего сена.
– Всё в порядке, я доберусь в целости.
Она приблизилась ко мне и накинула незаконченное одеяло мне на спину – осторожно, чтобы не задеть меня руками. Получилось не совсем удачно: полотно закрыло только один бок, но даже будь попытка удачнее, оно не смогло бы укрыть меня полностью. Девушка виновато пожала плечами и зашагала по направлению к выходу. Я заворожённо смотрел ей вслед, изучая узоры на её причудливых крылах.
У порога она обернулась.
– В следующий раз продолжишь свой рассказ? – спросила она, чуть громче обычного.
Но ведь рассказ мой окончен. Она была свидетельницей всех остальных событий, вплетённых в ткань моей нелепой жизни. Или почти всех: она не ведала о ночах, наполненных кошмарами, днях, до болезненного одиноких, когда никто не посещал мою промёрзшую нору. Быть может, к лучшему: не стоит ей об этом знать.
Не успел ответить – она взмахнула крыльями и выпорхнула наружу, оставив моё хладное жилище погружённым во тьму.
Так надолго она доселе не задерживалась. И пусть заверила, что доберётся до дома без проблем, смутная тревога тёрлась о мои рёбра изнутри. Пообещал себе в следующие наши встречи следить за временем более тщательно: моё зрение получше будет, чем у человеческих созданий. Уж наступающие сумерки смогу разглядеть.
Рассказ о прошлом утомил меня. Веки захлопнулись, морда зарылась в листву – она мёрзла значительно больше остального тела, заботливо прикрытого разномастным тряпьём. Подоткнул под себя подушку и предался мечтам о том, какую негу я испытаю, когда моё покрывало наконец-то будет готово и сможет укрыть всю мою спину целиком. А крылья! – их можно будет прижать к туловищу, чтобы сохранить ещё больше тепла. Затолкал воспоминания о прошлом подальше в бездну памяти – они больше ничего не значат и не властны надо мной.
Спустя несколько минут я провалился в сон. Безусловно, сам момент уловить не получается, но, предполагаю, что в сознании я пробыл недолго. Поначалу всё было спокойно: моя душа лавировала меж призрачных грёз, не цепляясь ни за одну из них, наслаждаясь неторопливым, свободным полётом – как в небесах, подогреваемых ласковым летним солнцем. Или в прохладных водах ручья, неспешно тянущегося к старшей сестрице-реке. И тут я почувствовал прикосновение, склизкое и холодное; к нему добавилось ещё одно, другое, третье. Мои конечности облепили цепкие сморщенные лапы; я забился в испуге, но моих сил не хватало, чтобы разорвать железную хватку. А меж тем незримые руки потянули меня вниз, утягивая всё сильнее в топкую неизвестность. Хотелось кричать, но мой голос оставался нем, как бы я ни надрывал связки. Колючие ногти впивались в кожу, раздирали её до крови, пальцы оставляли болезненные синяки на икрах. Мои мучители сжимали свои цепи всё туже и яростнее, обхватывали всё выше, тянули настойчивее.
Я распахнул глаза и тяжело задышал. Морок кошмара
