бы одно мгновение, которое хотелось зафиксировать, считайте, что рожден счастливчиком. Ведь каждое счастливое событие, ежели мы его обидами на жизнь вкупе с регулярными унынием и угрюмостью задавить не умудряемся, с нами навсегда остается. И не только в нашей памяти, но и там и тогда, где ему произойти пришлось. Сигналит оно нам оттуда (не из прошлого, но существующего в иной реальности параллельного настоящего) во всю свою позитивную мощь, щедро питая нас своими воистину золотыми флюидами, – только воспользуйся и по неверию не отрекись.
Опуская научные подробности теории относительности, предлагаю Вам, Любезный Мой Читатель, сейчас просто поверить мне на слово.
А впрочем… хотите – верьте, хотите – нет.
Из следующей рассказки вы узнаете кое-что о неуместных переименованиях, вызывающих в Марусе активнейший протест, и о чудесном исцелении, к которому Маруся ненамеренно оказывается причастной
Маруся и чужое имя
Случилось это энное количество времени назад.
Точные даты называть, Любезный Мой Читатель, я даже для Вас воздержусь. Потому как Маруся этого пугается.
Сколько раз уже бывало: я ей, к примеру, говорю: «…цать лет тому назад мы с тобой, Маруся, познакомились».
При таких словах Маруся с шутливым изумлением глаза на меня таращит и, недослушавши, к чему я летоисчислительное вступление сделал, с места вскакивает и – бегом к большому зеркалу.
А через минуту кричит мне из прихожей:
– Врешь ты всё! Я тогда еще не родилась!
И, успокоенная и краски своему лицу вернувшая, возвращается в гостиную.
– Ну, или я – вампир. Скажи, что нет!
И хохочет своим звонким смехом, сдобренным солнечными зайчиками.
Однако после, несмотря на кажущуюся исчерпанность Марусиного внутреннего конфликта, весь вечер приходится мне вытаскивать подругу из престранной задумчивости увлекательными разговорами. И тогда понимаю я, что снова, поддавшись своей страсти к хроникальным уточнениям, накосячил.
Так вот. Энное количество времени тому назад, по возвращении из отпуска, проведенного у моря в Турции, явилась Маруся в гости к Тимуру Валерьевичу.
В те, лучшие для него времена кормила она его по утрам яичницей, мыла после завтрака тарелки и с удовольствием выслушивала сочиненные им баллады. Что же касается другой, наиболее личной, области тогдашних Марусиных с Тимуром Валерьевичем отношений, то об обоюдо-жарких ночах и таких же утренних пробуждениях Вы, Любезный Мой Читатель, так же как и я, в пределах разумного, были информированы выше (читай «Маруся и ее Большая Любовь», сезон 1 и «Маруся и ванильно-клубничный коктейль», сезон 7).
Тимур Валерьевич, для начала после долгой разлуки крепко Марусю расцеловав, еще на пороге принялся пристально ее рассматривать. От макушки до пят и обратно, останавливаясь глазами на местах наиболее выразительных, то бишь, подозреваю, буквально на каждой клеточке
