знает что такое, – кипятился он. – Что же мне теперь с Марусей делать? Целовать её как принцессу в сказке или за водой, мёртвой и живой, бежать? Чушь какая-то! Какие тут сказки?! Тут жестокая реальность, и даже цейсовская оптика не в помощь. Однако… – вдруг осенило Артура Казбековича.
Снял он свои окуляры, повертел их задумчиво в руках и нацепил Марусе на нос.
Воздух вокруг Маруси чуть дрогнул и вязкость его как будто бы уменьшилась. Но Маруся по-прежнему оставалась в ипостаси статуи, и глаза ее сквозь окуляры остекленело таращились.
А Артур Казбекович, лишившись своего главного волшебного оружия, по-настоящему запаниковал и, подчинившись паническому порыву, забрал у Маруси очки обратно.
Водрузив их на законное место, Артур Казбекович обнаружил, что очки его как будто сильно запотели. И только вознамерился он привычно их протереть и уже достал из кармана специальную супермягкую тряпочку, как дошло до него, что окуляры что-то ему протранслировать пытаются.
Надел он их обратно и видит: Маруся, живая и невредимая, и в правом, и в левом окулярах, то бишь в двух экземплярах демонстрируемая, оживленно жестикулирует. Присмотрелся Артур Казбекович повнимательнее, а Маруся ему указательным пальцем (нет, ну что вы! не у виска) прямо перед глазами (согласитесь, куда уж ближе!) против часовой стрелки накручивает. Да так интенсивно, что глаза Артура Казбековича сначала по кругу вслед за Марусиным пальцем побежали, а потом в кучку собрались. Инстинктивно он отшатнулся, не сразу сообразив, что от собственных цейсовских окуляров, ежели они на его носу восседают, сколько ни отшатывайся, никак не отшатнешься. Призыв Марусин, однако, был расшифрован Артуром Казбековичем, верно.
Снял он бесполезные в смысле обострения зрения, на данный момент, очки, и, напрягая все свои силы, с трудом прокладывая своей руке дорогу в загустевшем пространстве, дотянулся до часов и передвинул замершую минутную стрелку назад на одно деление.
Снова вязкий воздух на Марусиной кухне чуть дрогнул и как будто стал легче и податливее. Однако Марусина оцепенелость ничуть своих позиций не сдала.
– Чё за дичь! – просипел Артур Казбекович севшим с перепугу голосом. – Нужно что-то предпринять!
Надел он свои волшебные окуляры, и, снова узрев там Марусю, подвижную и невредимую, обрадовался.
– Стрелку я назад передвинул, Марусенька, – отчитался Артур Казбекович. – Но Вы-то в реальности по-прежнему как статуя выглядите! Теперь-то что мне делать прикажете? Я в совершенной растерянности!
Тогда Маруся, в двух экземплярах спроецированная в окуляры Артура Казбековича и ими оживленная, пытаясь расслабиться и дать выход своей волшебной интуиции, прикрыла глаза. Было видно, как она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. А открыв глаза, очертила пальцами в воздухе квадрат. А затем изобразила волны. А потом губами очень выразительно артикулировала несколько раз какое-то слово. Артур Казбекович изо всех сил приглядывался.
