просто увидеть свою сломанную ногу. На запёкшихся губах угадывалось слово «спасибо». Ощущая тяжёлую слабость, Емеля зажмурился, всё вновь стало расплываться, голову потянуло вниз. В следующий миг он почувствовал щекой холодную лошадиную шкуру. Приоткрыл глаза и понял, что равенец судорожно трясёт его за плечо.– Да отвали ты, ― непослушной рукой Емеля попытался отмахнуться. ― Ядрёна-зелёна… ― он сел, хмурясь, и потёр лицо ладонью.
Секунд через пятнадцать окончательно пришёл в себя:
– Ну чё зенки таращишь? ― фыркнул он на своего единственного собеседника. ― Твои куды пошли?
Оглянувшись по сторонам, тот дрожащей рукой указал направление. Это не особо помогло. Емеля понятия не имел, куда теперь идти. Все, кто были ему своими, полегли на поле боя, ближайшие деревни захвачены равенцами, хоть сам ложись и помирай на месте. Солдат подёргал его за рукав, отвлекая от мрачных мыслей и громко спросил:
– А ты теперь куда?
– На кудыкину гору. Тебе-то чё?
Пробормотав что-то недовольно, равенец продолжил уже так, чтобы его слышали:
– Помоги до деревни дойти!
– Ага, щас, только штаны подтяну. Ничё не хочешь больше? ― съязвил Емеля.
– У меня тётка там живёт! Можешь у неё немного пересидеть!
– Ага, чтоб ты стуканул, а мне ваш комиссар потом шпалер в рожу ткнул? Во тебе! ― он выставил правое предплечье кулаком вверх и хлопнул второй рукой по локтевому сгибу, изобразив вполне понятный жест.
– Да не буду я тебя сдавать! Оставаться не хочешь – хоть просто дойти помоги! Тебе всё равно деваться некуда!
Емеля скрестил руки на груди и задумчиво насупился. Деваться ему, действительно, было некуда. А согласится – может, взаправду, и место переночевать дадут, а, если повезёт, то и миску супа нальют.
– Ладно, ― плюнув на руку, протянул её собеседнику. ― Идёт…
Солдат поморщился, но тоже плюнул на свою ладонь перед рукопожатием.
– Гойда, ― представился Емеля по фамилии, и только после этого по имени.
– Арсений! ― равенец вытер руку об штаны.
– Ну и имечко… ― усмехнувшись в ответ на мрачный взгляд собеседника, Емеля отметил, что шум в ушах стал тише, а все внешние звуки, наоборот, громче.
Он осторожно поднялся, подошёл к Арсению и присел уже возле него:
– Ну-ка, покежь кривондяпку свою…
– Не трогай! ― тот испуганно отодвинулся. ― Надо найти какие-нибудь две деревяшки и к ноге привязать!
– Учёный-мочёный. Кабыть я сам не знаю. Где я тебе деревяшки возьму? Она, мож, и не поломана у тебя.
– Поломана!
– Да встать хоть попробуй, разлямзя! ― Емеля закинул руку Арсения себе на плечи, попытался подняться с ним, едва удерживая равновесие.
Жмурясь, кривясь от боли, шатаясь и поджимая повреждённую ногу, равенец всё-таки встал:
– Наступить
