Черкасову, коли не врет, и тогда мы скоро встретимся….но потускневший медальон с детским личиком молчал, казалось, вот
– вот он лопнет, как воздушный шарик, который Агния упустила в детстве.
Выходит, бравый капитан Кулигин приехал с Финской ради того, чтобы сделать Агнию. С ее матерью он не был зарегистрирован но, понятно, расписался бы, если б не угодил на большую войну, откуда уже не вернулся. Агния считала, что назвали ее наперекор предвоенным аббревиатурам: Владлен, Полюция
– политическая революция; что означает имя Агния, она не знала. В школе дразнили ангиной, а в лукавом студенчестве Агни
– ёгой, для краткости Ягой. Интересно, что же останется от нашего времени, какое шикарное имячко? Наверное, Экстрадиция.
В комнате, пропахшей меховыми воротниками, среди серых ватных манекенов и таких же хмурых чучел, редких сожителей матери, зиждилось под стук швейной машинки, набухало одиночеством ее детство. Обрастало невнятицей жизни. Какая она была, мать? Пелена времени уже укрыла, растворила бледное лицо с выщипанными бровями, с тонкими обиженными губами.
Погибший в Германии отец, которого она не помнила; послевоенная Москва со снегом по колено, с неуклюжими автобусами, похожими на керосинки, клейкая мякоть весенней листвы, чужие голуби, стартующие из ближних дворов. Однажды Агния подсмотрела за бабушкой: в пронафталининной комнатухе зачем
– то размораживалась печенка, колыхалось в мисочке темное желе, и перед сном старуха отрезала кусочек малиновой медузы и так, сырую, ела втихаря. Как
– то заметила Агнию, приложила исколотый палец к губам:
– Это мне надо, это жизнь продлевает…
Агния хорошо успевала, сначала училась в женской школе; мать и бабушка, шившие тяжелые пальто на заказ, боявшиеся фининспектора, старались приодеть, платье и школьный фартук отличались индпошивом, фасоном… Другие девочки куда хуже ходили. Невдомек тогда было Агнии, бедные девочки пойдут в торговлю, встанут за прилавок, не жалея пухнущих вен, наберут на богатую и больную старость. Устроятся в кафе, полюбят золотишко и шубки, скопят на богатую и больную старость. Вы когда
– нибудь видели незамужнюю буфетчицу или официантку? А если встречали разведенную
– то уже без пяти минут замужем.
Аню учить надо!
– Этот боевой клич сотрясал стены в желтеньких цветочках, не вторгаясь в сон ее души, не делая мать ближе, роднее. В первый раз Агния провалилась в Медицинский, блата никакого не было, но не отступилась, отбарабанила год санитаркой, и ее приняли.
Мать сшила Агнии широкую цыганскую юбку, красивую, как в опере «Кармен», этой юбкой, несмотря на холодную осень, она шелестела вечерами «на картошке», в коровнике, наскоро переделанном под жилье студентов. Обычно они лежали вповалку на волглых матрасах, как бойцы после боя, некоторые косили под простуду, отлеживались, иные ворочались
