в ответ получая по советской справедливости, не только благодарность, но и подобие любви. Для храбрости она выпивала, как дамы в девятнадцатом веке нарочито бухались в обморок, пока мужские руки, словно по клавишам, бежали по костяшкам корсета. На вызовах… в не проветренных комнатах, когда жены на работе, на простынях, смятых другими. Сладкие шоколадные коробки и крепкий портвейн. Ягоды из чужого компота. Постепенно Агния привыкла, что и чужого
– то, особенно, нет. Правда, почти не находилось желающих встречаться в ее неслужебное время. Изредка приглашали в театр, но сидели с пустым лицом, сразу видно, это награда за врачебное внимание, надежда на будущие таблетки и справки. Зато не было семейного занудства, стирки мужского белья, подлых измен, одни только пустые вечера, чистые. Зимой от ничейного снега, а летом от народившейся листвы.
А ведь бабушка,
– вдруг кольнуло Агнию, она сидела на чужой скамейке, расставив ноги грубым углом,
– когда еще жили все вместе, а Нагатино было рабочей слободой подле знаменитых Котлов, в их квартирке, на этой меховой грядке, крепко унавоженной бытом, бабушка говорила, смерть дважды приходила за ней, да не взяла. И когда лежала уже в агонии, с сомкнутыми пергаментными веками, в конце отворила глаза, словно увидела кого поверх дочери и внучки, и без испуга отошла. Получается, есть кто
– то полуматериальный, в бекеше или там… в шляпке, кто существует и караулит. А какой была последняя минута ее отца, его она не могла помнить, пехотного капитана, нет, тогда уже майора, убитого в конце войны шальной пулей? Может, в это краткое мгновенье за ним явилась смерть, переодетая вестовым?
Да сколько она видела смертей, случайных и закономерных, работая в поликлинике! Порой приезжала поздно, даже слишком, когда некрасиво отвисала челюсть, и не расцепишь скрюченные пальцы. Она бы ушла из этого мрака, не побоялась расстаться с профессией, которую никогда не жаловала, если б не коллега, Игорь Иванович. С нелюбимой женой и двумя детьми, в общем, с полным набором. Игорь
– старше ее, белокурый богатырь с пудовыми ручищами, с усталым взглядом за толстыми линзами. Агния, еще без очков, с зелеными омутками глаз, покрасила тогда волосы в цвет ягоды шиповника.
Они стали встречаться в нагатинской квартире, где Агния жила уже одна, и быстро бы у них все кончилось, если б Игорь не стал единственным, кто принес ей женскую радость, надрывающую тело, уносящую в заоблачные выси. Эквивалент любви. И не надо выпивать, Игорь сам был как крепкий самогон, медовуха из кованой бочки. С небольшими остановками их роман продолжался больше двенадцати лет. Агния уже стала сам- треть в его семье с нелюбимой женой, знала, какой мебелишкой они разжились с премии, где собираются проводить отпуск. В перерывах между грубыми ласками здоровяка, он все рассказывал и рассказывал, вываливая на Агнию поток унылой информации. И ведь ни разу не взорвалась, не треснула чем попало за этот вкрадчивый разговор.
