и брата.
Никак я не отреагирую, не дождешься. Я давно уже примирился с мыслью, что пережил всех своих близких.
Но внутри что-то предательски дрогнуло.
– Дальше, – сказал я.
– Сейчас титул и поместье принадлежат Никифору Юрьевичу Белецкому.
– Кто это? – нахмурился я.
– Это муж вашей двоюродной внучки. У Владимира Волкова не было сыновей – только дочь Анна. Наследников у Белецких нет.
– Понятно, – кивнул я.
Дом, в котором я родился и куда мечтал вернуться, принадлежал постороннему человеку. Принадлежал на законных основаниях – по гребаным законам этой гребаной Империи! Все, что было мне дорого в этом мире, пошло по чужим рукам.
Голицын снова сделал паузу. Ждал, когда я спрошу, можно ли что-то с этим сделать.
Неистребимое желание любого чиновника – поставить тебя в жалкую позу просителя. А потом наслаждаться своим грошовым могуществом.
Такие люди и рвутся к власти. Неуверенные, ощущающие свою значимость только тогда, когда перед ними пресмыкаются.
Может, поэтому в Империи всегда трудные времена?
Я задумчиво посмотрел на Голицына, прикидывая – не шандарахнуть ли его огненным шаром? Потом, конечно, будут проблемы. Но удовольствие того стоило.
Голицын почувствовал мое настроение и вздрогнул. Ну да, у него же демон-менталист!
– Ты не молчи, князь, – негромко обронил я. – Рискуешь.
– Император может вернуть вам поместье своим указом, – сказал заместитель министра. – Если захочет.
Я едва заметно кивнул.
Понятно. А захочет император, или нет – зависит от того, что ему скажет этот вот Голицын.
– Ну, и что я должен сделать взамен?
– Послужить на благо Империи, – быстро ответил князь. – Как уже делали это раньше.
Почему бы и нет? Да, я устал от службы и больше не хотел выполнять приказы. Но у всего на свете есть своя цена. У моей отставки – тоже.
Это неприятно, но справедливо.
– Давай подробности, – снова кивнул я.
– Вы согласны, Никита Васильевич? – обрадовался Голицын.
Не так быстро, князь.
– Я согласен тебя выслушать. Излагай свою проблему, а я решу – браться за нее, или нет. И что с ней делать, тоже решу сам.
– Так не пойдет, – нахмурился князь. – При всем уважении к вам, Никита Васильевич, есть такое понятие, как государственная тайна. Сначала вы подпишете бумагу о неразглашении и пообещаете точно выполнять мои инструкции. Только после этого я расскажу то, что вам нужно знать.
– Нет, – ответил я.
И легко поднялся на ноги.
– Никита Васильевич, – напомнил Голицын. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Успокойтесь, и продолжим разговор как взрослые люди.
– Нет, – усмехнулся я. – Это ты не в том положении, князь. Тебе дали поручение договориться со мной, а ты его провалил.
