Остывшего никчемного кофе. Превращусь ли я теперь в молчаливый соляной столп? Полный осуждения и укоризны? Нет, не должен, с какой бы это стати. Пока я не доберусь до безымянного капитана, умыкнувшего сердце государыни, я должен в общих чертах оставаться живым и здоровым. Мой язык должен повиноваться мне, как распоследний холоп, и в нужную минуту шевельнуться и произнести: «капитан, дружище, объясни, что произошло? Что за чертовщина творится вокруг? Где хрустальное сердце государыни? Где ты его прячешь, где ты его хранишь, негодник?» А он, капитан безымянный то есть, ответит, не моргнув глазом: «Сердце? Тебе нужно ее сердце? Ты за этим только пришел? Посмотри – оно в кастрюльке из-под макарон, если не ошибаюсь. И не мешай мне спать». Из-под макарон! Не мешай ему спать! Вот ведь до чего доводит беспорядочная холостая жизнь одинокого армейского офицера. Вот он валяется в своей заплеванной берлоге – и не подозревает, какая катастрофа и какое бедствие творятся и свирепствуют вокруг.
Издалека доносился несмолкающий шум грандиозного потопа. Видимо, злополучная ледяная комета разрушила защитные дамбы, и освобожденная вода, нетерпеливо ожидающая, возле закрытых и задраенных створок, своего часа несколько десятков впустую потраченных лет, хлынула на беззаботный и беспечный город. Сокрушила и опрокинула портовые краны, затопила галерные и броненосные верфи, устроила хоровод на площадях и закоулках, вырывая с корнем столетние ясени и дубы. С противоположного берега, сквозь грохот водопада слышались сердитые возгласы государя, несчастные вопли Амалии Ивановны, уносимой течением в прекрасное далеко, бесполезные гудки и сирены броненосцев, крепко застрявших в ветвях Летнего сада, рев ветра и переговоры морских чудовищ, пирующих на просторе, злобный хохот безумных русалок, обнимающих и тормошащих неподвижных солдат. И, наконец, частая пальба и беспорядочная канонада крепости – которая, впрочем, вскоре смолкла. «Ну вот и все – подумал я – громоподобная симфония воды и пламени отзвенела и отзвучала».
Что же останется к рассвету от нашего великолепного города? Изначальное пустое и неприветливое ингерманландское болото, наполненное жуками и древними холоднокровными скользкими гадами? Как знать. Быть может, не будет даже воспоминаний. Кто будет помнить? Кому это нужно? Останутся еще лишь сиротливые солдатские сапоги, бултыхающиеся на потревоженной водяной поверхности. Не слишком много, конечно. Ну, еще лишь ветер, ветер, ветер. Куда уж без тебя, приятель.
Выборгская сторона еще ждала своего часа. Навстречу мне по направлению к Финляндскому вокзалу мчала, напрягая последние силы, ломовая телега, груженая битым кирпичом и вообще всяким строительным мусором. Уж не знаю, кому это так срочно потребовалось. Неужели соседнему княжеству? Ну это вряд ли. Извозчик, вслушиваясь в свист ветра, распевал похабные песни, которые, видимо, тут же на ходу и сочинял. Одну из его песенок я от нечего делать хорошо запомнил – и перенес в свой блокнотик. Ага, вот и она.
Броненосец
