будни.
– Прекрати стучать, я работаю, – холодно произносила мама, на миг, оторвавшись от бумаг, и глядя сквозь меня отсутствующим взглядом. В этот момент я действительно занималась, на чей-то взгляд, совершенно бестолковым делом – колотила кубиком о кубик. Мамину просьбу я пропускала мимо ушей, принимаясь стучать с ещё большей яростью. Это был мой протест против того, что я, не успев почувствовать себя в центре внимания, вновь лишилась его.
– Ты долго будешь испытывать моё терпение? – это говорилось уже чуть громче с нотками раздражения, и красивые мамины губы зло поджимались, превращая рот в тонкую нить.
От этой холодной фразы меня захлёстывали страх и злость, и я, уже сама не понимая, что творю, начинала расшвыривать кукол, игрушки и кубики. Я знала, что за всем этим незамедлительно последует наказание, но оно не пугало меня, потому что в груди и так всё выло от боли: «Мама не любит меня, не любит, не любит!!!». Теперь ничто другое в мире не могло причинить мне страдания большего.
– Убери от меня эту дрянь! Она нарочно мне мешает!!! Её вообще в мое отсутствие кто-нибудь воспитывает?!! Когда она научится соображать, что можно, а что нельзя?! – спустя секунду кричала мама бабушке, вбегавшей в комнату из кухни с испачканными мукой руками. В такие минуты в глазах у Наты появлялось какое-то совершенно растерянное, беспомощное, детское выражение, словно, она тоже была маленькой девочкой, которую сурово отчитывают.
– Женя, ну зачем ты так? – тихо и укоризненно говорила бабушка маме и утаскивала меня, протестующе орущую, на кухню. Там она старательно умывала мне лицо, подняв к раковине, заставленной посудой. Через некоторое время я, всё ещё горестно всхлипывая, катала из теста «колбаски» и «колобки». Тихо и неспешно, продолжая раскатывать тесто, бабушка рассказывала мне сказки про капризную принцессу, которая никак не могла выбрать себе жениха, про Зербино, проехавшего по городу на вязанке дров и мистера Пальчика, победившего большого и глупого великана. Когда я, заслушавшись, с упоением поедала первый пирожок с золотистой корочкой, бабушка как бы невзначай говорила:
– Ты маму не беспокой, у неё сейчас очень ответственный период, она пишет диссертацию по некоторым аспектам радиоуглеродного анализа. Это такой особенный метод, который помогает определить возраст предметов, которые находят археологи при раскопках. Это очень серьёзная работа, и оценивать её будут строгие дяди.
Вечером, уже засыпая, я слышала, как бабушка тихо ведёт с заглянувшей на огонек старинной подругой Анной Андреевной разговор, почти такой же непонятный для меня, как и рассказ о радиоуглеродном анализе. Сквозь дремотную пелену до меня долетали фразы, что «Евгения лишена женского счастья, потому что упустила свой шанс», и что «Игорь Станиславович человек, конечно, замечательный, но на первом месте у него семья, да и возраст уже не тот, когда что-то меняют». «Да, а годы-то идут… Вот как бывает. Женька твоя умная , красивая,
