Силантий Цепов. Вернее, он сам, конечно же, не упаковывает… Следит.
– А кто упаковывает?
– У меня работают две женщины, подсобно. Когда нужно что-нибудь упаковать, они упаковывают, а в другое время помогают пекарям…
– Сколько у вас пекарей?
– Трое.
– Если подсобные рабочие занимаются упаковкой, то что входит в обязанности Силантия?
– У меня несколько десятков постоянных клиентов, которым наша служба доставки каждый день разносит сладости. Силантий следит за тем, чтобы все заказы были завернуты, чтобы в каждом свертке находились именно те пирожные и в том количестве, которые требуются клиенту. Ну и потом, он следит за цветными ленточками…
– А зачем за ними нужно следить? – спросил Фома Фомич.
– Дело в том, как я уже говорил, у меня несколько десятков клиентов, и для того, чтобы посыльным было проще, каждому клиенту мы присваиваем какой-нибудь цвет. Ну, например, городской голова имел красный. И вот его заказ обвязывался красной ленточкой. Посыльному сразу понятно, что пакет нужно нести в дом господина Скворчанского.
– Скажите мне, синьор Джотто, я, конечно, плохо разбираюсь в вашем деле, но мне кажется, что эти цветные ленточки такая морока… у вас никогда не возникало путаницы с этими ленточками?
– Нет! Если все должным образом организовать, то, напротив, все это заметно упрощает дело.
– А, к примеру, никто вам не жаловался на то, что количество пирожных не соответствовало заказанному?
– Может быть, такие жалобы и были, но я о них ничего не знаю.
– Из показаний все той же горничной, вы уж простите, но мне приходится время от времени обращаться к этому документу. – Фон Шпинне поднял со стола листок бумаги и положил на место. Джотто проследил за этим взглядом.
Необходимости извиняться, показывать листок у начальника сыскной не было, просто такова специфика допроса. Подозреваемый должен постоянно напрягаться, расслабляться, считать начальника сыскной сначала хитрым, а потом глупым или недалеким. Простодушным, злым, добрым. Он должен метаться между противоречиями.
– Так вот, из показаний горничной, в то утро в пакете оказалось не двенадцать бисквитов, как обычно, а тринадцать, то есть на один бисквит больше. Кстати сказать, именно из-за этого тринадцатого пирожного умерла кухарка городского головы. Вы можете объяснить, почему бисквитов оказалось тринадцать, а не двенадцать?
– Ну, очевидно мой приказчик что-то спутал, или неправильно сосчитали упаковщицы. Все люди, все могут ошибаться.
– Полностью с вами согласен. А вот дюжина – это обычное количество пирожных?
– Нет, бывает полдюжины и больше дюжины. Например, у нас есть несколько клиентов, которым доставляют по тринадцать бисквитов…
– Вот как? А почему такое странное число?
– Вы о суеверии?
– Нет, я о четности, трудно делить.
– Честно говоря, я этим не
