style="font-size:15px;"> Во всем белом свете теперь одно только запустение и один только позор. Вселенская поруха, даже домино не работает, а, казалось бы, что может быть проще домино! Нет ничего, что было раньше, но и нового ничего больше нет. И не будет нового уже никогда наверно. И только солнышко все такое же, вечное, неизменное. Весь белый свет рухнул, а солнышко все также поднимается на небо каждое утро и каждый вечер опускается за горизонт. Только на него одно и можно положиться. Разве? Разве можно? А как оно завтра откажется и не взойдет. Разве солнце может отказаться?! Не оно первое, не оно последнее – конечно может! Откажется, как все, что уже отказалось, и все тут. И что мы тогда делать будем?! А ничего мы делать не будем. Капеллан подождет день, подождет два, а как солнце и на третий день не покажется, сочинит гимн на его гибель «Погасло дне́вное светило» или какую-нибудь дичь в этом же роде, присвоит ему номер, ну например, три-шестнадцать-пять и мы выстроимся в полнейшей темноте наших керосиновых ламп в треугольник и будем трясти палками и петь этот его дурацкий гимн. Мы будем петь и трясти палками до самого конца времен.
Дверь за моей спиной скрипнула и на паперть Храма Новой Армии Спасения вышел Фенек. Он сел рядом со мной на ступеньку почти вплотную, его коленка стукнулась об мою.
– Что делаешь? – спросил он.
– На солнышко смотрю, – сказал я.
– Зачем? – удивился Фенек.
– Любуюсь, – говорю.
Фенек посмотрел на солнышко.
– Ух, красивое, – согласился он со мной.
Мы помолчали, а потом Фенек говорит:
– Я ведь просто хотел поиграть, чтоб весело было, – говорит Фенек. – Вот почему Витя такой?! – и уткнулся в меня глазами вопросительно.
Ах, Фенек, что я тебе скажу?!
– Нет причины почему, – говорю. – Витя такой, Женя другой и ты другой, и я, наверное, тоже.
– Но ведь мог же он не мухлевать?
– Может это у него от природы. Создан так чтоли. Вот ты выбирал быть Феньком?
Фенек пошевелил ушами в раздумчивости.
– Нет, кажется.
– И я не выбирал быть собой, и Женя не выбирал быть Женей, и Витя тоже не выбирал быть Витей.
– Но все равно же можно быть культурным человеком, даже если и не выбирал.
– Тогда он перестал бы быть Витей. Разве можем мы перестать быть собой просто по желанию?!
– Наверное нет, – согласился Фенек. – Но я все равно хотел бы, чтоб Витя был хорошим. Можно было бы с ним дружить.
– Представь, а что если все дело в нас, а не в Вите. Может быть для кого-то Витя хороший, просто не для нас?
– То есть он не плохой и не хороший, а и так и так?
– Да. Наверное. Может, и все мы такие, не плохие и не хорошие. Или так: все мы кому-то хорошие, а кому-то плохие. Помнишь Слепого волка, того, Громадину?
– Не такой уж он и громадина, – рассмеялся Фенек.
– А мне
